Сергей Горяинов - Битвы алмазных баронов
Идентичная схема была применена и в отношении Южной Кореи, Сингапура, Гонконга, Тайваня, Малайзии. В результате чудесного превращения в «азиатских тигров» эти страны в совокупности стали держателями примерно 10 % американского госдолга, размещенного среди иностранных кредиторов.
Во всех случаях функционирования подобных экономических «чудес» отчетливо видны следующие фазы:
— Экспоненциальное увеличение доли в мировом экспорте. В процессе этого роста «чудо» становится покупателем американского госдолга, причем максимальный объем этой покупки соответствует пиковому значению доли в мировом экспорте.
— «Плановая» остановка роста экспорта, вызванная внешними факторами — антидемпинговой политикой и (или) падением покупательной способности населения (из-за кризиса) в странах-импортерах.
— Снижение экспорта и попытка компенсировать потери активизацией внутреннего спроса, используя накопленные бюджетные резервы и (или) наращивая собственный госдолг.
Пик потребления изделий с бриллиантами в Японии пришелся на 1995 год ($16,9 млрд), через два года после достижения страной максимальной доли в мировом экспорте, т. е. на последнюю из вышеприведенных стадий. Действительно, компенсация потерь от сжимающегося экспорта за счет активизации внутреннего спроса неизбежно предполагает увеличение покупательной способности населения за счет роста зарплат, повышения доступности кредитов и т. п. Проблема, однако, в том, что увеличение доходов населения в свою очередь увеличивает себестоимость экспорта, тем самым способствуя его сокращению. И за обнадеживающим всплеском середины 90-х последовало длинное «плато», переходящее в снижение. Весьма вероятно, что Китай последует по такому же пути.
Похоже, что экспортно ориентированная модель экономики, заложенная по схожим технологиям в основу как японского, так и китайского «чудес», рассчитана не на бесконечное и безграничное развитие облагодетельствованного контрагента, а на достижение и поддержание им определенного уровня, позволяющего кредитовать бюджет создателя в объеме назначенной квоты. Причем размер этой квоты вряд ли может быть больше 25 % — иначе эмитенту чрезвычайно трудно будет хеджировать риски, и сегодняшняя напряженная ситуация относительно курса юаня к доллару это подтверждает. Доля Китая среди иностранных кредиторов США сегодня немногим более 23 %, Японии — 21 %, и скорее всего это близко к пределу. А если учесть, что пик китайского экспорта пройден два года назад и сегодня торговый баланс КНР уже дефицитен, можно предположить, что уровень покупательной способности населения в КНР сейчас если и не достиг, то близок к максимальной отметке. А соответственно доля КНР в потреблении бриллиантов вряд ли сможет измениться принципиально.
Итак, привязка темпов развития КНР к ее доле в госдолге США была высказана в начале 2010 года. Осенью 2012 года ряд крупных операторов алмазного рынка, ориентируясь на собственные источники в отрасли, высказали мнение, что Китай достиг уровня, близкого к предельному, и если и можно ожидать увеличения его доли на алмазном рынке, то незначительного. Таким образом, наш прогноз оказался удачным и базировался он на тезисе, что китайское экономическое «чудо» — суть не продукт объективного развития, но элитарный проект.
Тезис о «рукотворности» китайского «чуда» вполне позволяет прибегнуть к аналогии с известными событиями конца 20-х — начала 30-х годов XX века и тем самым попытаться объяснить истинную причину кризиса 2008–2009 годов.
Общеизвестно, что важнейшим процессом, предшествовавшим Великой депрессии, была реализация «плана Дауэса» — накачка Веймарской республики американскими инвестициями и размещение германских облигаций на американских биржах. В результате к 1929 году экономика Германии вышла в целом на второе место в мире, а по экспорту машиностроительных и химических отраслей — на первое, но ее финансовая система de facto полностью контролировалась ФРС. Современным аналогом этого процесса и может служить создание экспортно ориентированной экономики КНР.
Китайское чудо состоялось за счет западных (прежде всего — американских) инвестиций; КНР по многим показателям вышла на второе место в мире и аналогично Веймарской республике попала в замкнутый круг: критическую массу бюджетного дохода приносит продукция, экспортируемая в страны-инвесторы, а сама КНР стала рекордсменом по вложениям в казначейские облигации США.
Биржевой крах 1929 года и последовавший за ним в 1930–1933 гг. жесточайший финансовый кризис ликвидировали «план Дауэса», превратили в мусор акции германских концернов и германские облигации и уничтожили финансовую систему Веймарской республики. В результате к власти в Германии пришли национал-социалисты, политически способные обеспечить единственный возможный вектор развития страны в условиях рухнувшей финансовой системы — жесткую милитаризацию. С 1933 года стартовала всемирная милитаризация — подготовка к запланированной войне, главная экономическая цель которой и была впоследствии зафиксирована в Бреттон-Вудсе. Проводя аналогию, можно предположить, что нынешний этап кризиса имеет своей целью снижение доходности китайского экспорта до критического порога, преодоление которого (или близкая угроза такого преодоления) вынудит КНР к решительным действиям по установлению контроля за сырьевыми и энергетическими источниками, необходимыми для обеспечения выживания страны. Развитие внутреннего спроса в КНР не может быть действенным средством преодоления кризиса, поскольку не обеспечивает валютной выручки, необходимой для закупки энергоносителей и сырья, а лишь увеличивает стоимость рабочей силы, что только усугубляет ситуацию, поскольку работает на уменьшение доходности экспорта. Развитие кризиса предполагает только один вектор политического и экономического движения Китая — в направлении контроля над источниками сырья, энергии и, разумеется, территории, необходимой для «сброса» излишков населения, численность которого быстро приближается к отметке в 1,5 млрд и для существования которого скоро не хватит даже питьевой воды (94 % населения КНР проживают на 46 % территории страны — остальная практически для жизни не пригодна, среднемировые нормы по соотношению запасов питьевой воды и численности населения превышены в 6 раз).
Если учесть, что наиболее серьезные попытки КНР цивилизованно приобрести контроль над сырьевыми транснациональными корпорациями жестко блокируются политическими средствами, то следует признать, что единственным реальным направлением китайской экспансии может служить практически ненаселенная Восточная Сибирь. Это подтверждается увеличением континентальной армии КНР в 4 раза за последние 8 лет и пренебрежением к развитию военного флота, который был бы необходим, если объектом такого рода экспансии служила бы Африка.
