Сергей Палий - Нимфоманка и нимфомэн

Сергей ПАЛИЙ

НИМФОМАНКА И НИМФОМЭН

— Завтра после работы заходи ко мне в гости. Я тебя накормлю и оттрахаю, — сказала она. После чего подумала и добавила: — Два раза.

— Мы же вроде к зубному собирались, — улыбнувшись, ответил он. — У меня скоро белки во рту заведутся.

— Ага. Летяги.

— Я когда тебя проводил сегодня, обнаружил, что трусы наизнанку напялил. Ладно хоть не при всех раздевался. Ты, кстати, меня два раза накормишь или оттрахаешь?

Ленка хихикнула и приложила трубку к другому уху.

— А я тебе точно не надоела еще? — ехидно спросила она.

— Завтра объясню, при личной встрече. Знаешь, что такое апатия? Говорят — это отношение к сексу в первые пять минут после секса. Брешут?

— Брешут. Ну пока, крыс. Буду я дрыханьки.

— Пока, зайчатина. Я тоже пойду. Почту завтра проверю — черт с ней. Ты на пузе или на попе лежишь?

— На пузе.

— Значит, целую в попу…

Он нажал на серую кнопочку, на которой белым было выведено «on/off». Вытянулся на полкухни, зевнул и прошлепал до кровати. На секунду захотелось включить компьютер — вдруг чего-нибудь важное по электронной почте пришло? Нет, на фиг, все завтра. Подождут.

Фотографии… их много, плывут, плывут мимо. Где-то щелкает магнит, прижимающий пленку, мигают отсветы. Желтый, пурпурный, голубой, щелк, желтый, пурпурно-голубой, щелк, щелк, желто-пурпурно-голубой… На всех снимках — одно и то же. Порнуха. Домашние вакханалии садо-мазохистов, женщины какие-то в коже, грязные мужики, голые части тел. Групповухи, фетишизм, зоофилия. На всех фотографиях порнуха…

Подушка смялась и прижалась к спинке кровати. Дамир встряхнул головой и стащил с себя промокшую майку. Блин, приснится же! Вот что значит за гроши вкалывать оператором в фотомагазине.

Он в темноте улыбнулся своим кошмарам. Убрал пальцами «накипь» из уголков глаз и шлепнулся спиной на простынь…

Через три дня Дамир с Ленкой собрали минимум шмоток, сели в трамвайчик и покатили в сторону железнодорожного вокзала. Он все-таки уговорил ее поехать на очередной конвент писателей-фантастов в Екатеринбург.

— Ну сам подумай, чего я там буду делать? — отнекивалась она. — Вы там о своей белиберде литературной опять трепаться начнете и напьетесь в стельку. Напьетесь ведь?

— Ну напьемся, конечно. Но я зато с тобой жить буду. Вдвоем, в номере мы будем вдвоем.

— А там стены тонкие, поди?

— Мне до лампочки! Кому не понравится — пойдут пастись.

Когда вылезали из трамвая, Ленка испачкала джинсы и долго материлась себе под нос.

— Ты почему ругаешься, как сапожник? — спокойно спросил ее Дамир.

— Да потому что теперь у тебя будет девушка в грязных джинсах!

— Ну и что?

— Разонравится она тебе и ты ее бросишь.

— Разве чистота одежды как-то связана с фригидностью?

— Причем тут фригидность?

— При том, что я от тебя отвяжусь, только если ты перестанешь меня хотеть.

— Во дурак.

Вошли в здание вокзала. Он же у нас лучший в России считается, вокзал-то. Вбухали половину городского бюджета на строительство. Красота. Зато кварплату подняли, и проезд в общественном транспорте подорожал — чтоб народ не расслаблялся.

— Через двадцать минут поезд, — сказала Ленка, глянув на табло. — Покурим?

— Угу. Пошли только на платформу сразу.

А вот лифты здесь действительно презентабельные. И просторные к тому же, чистенькие. Их много. Никто и не заметит, если один встанет минут на семь…

Даже когда они стояли на платформе и жадно глотали никотин, Дамир еще чувствовал жар ее тела. Осталась также легкая дрожь в ногах.

— Маньяк, — коротко сказала Ленка, с шумом выпуская струйку дыма.

— Ты первая меня схватила, — сыто промямлил он.

— А ты мог бы и сопротивляться для приличия.

— Еще чего. Калории на всякую ерунду тратить.

— А так будто не потратил калорий.

— Ха! Это же на полезное дело.

— Конечно, — она улыбнулась, — ты же у нас мастер спорта международного класса по сексу.

— Ой, ладно отстань, — фыркнул он. — Я с немкой сто лет назад каплю полямурил. Сама-то вон…

— Хенде хох! — Ленка глумливо вытаращила глаза.

— Иди ты! Сама полпланеты в будуар таскала. Что, тяжело в ученье?..

— Поезд вон выворачивает.

Солнце накалило асфальт на перроне до липковатого состояния. Дамир купил бутылку минералки и пару пива.

Вагон со скрипом остановился. На купе денег у них не хватило, пришлось протаскиваться в душную плацкарту. Рядом оказались сухонький дедуля и женщина средних лет, по-видимому, торговка.

— Вот одна верхняя, одна нижняя у вас, — сразу затарахтела она. — А то я не могу наверху спать — упала в детстве и не могу больше. А дед-то вон залезет и храпит там себе.

Дед смущенно зафыркал и улыбнулся. Состав дернулся и покатился.

Дамир с Ленкой разложили вещи, переоделись и залегли в спячку до самой ночи. Все же рутина рабочих дней изматывает человека до костей…

Когда проснулись, сразу пошли в тамбур курить. Поезд сильно качало из стороны в сторону, и им то и дело приходилось поддерживать друг друга. За грязным окном мелькали редкие синие светлячки семафоров — проезжали какой-то полустанок.

— Я обожаю ездить на поездах, — сказал Дамир, выпуская дым. — Особенно ночью. Не могу спать. Все дрыхнут, а я не могу.

— Почему это? — Вагон тряхнуло, и Ленка ухватилась за его рукав.

— Сам не знаю, будто внутри что-то включается. Люблю.

— Я тебя.

— Что?

— Я тебя люблю.

Железные колеса загромыхали на стрелке. Он притянул Ленку к себе, так, что почувствовал острые соски ее грудок, взял за бедра. Состав резко повело на повороте.

— Интересно, что люди скажут, если мы сейчас возьмем, залезем на нашу верхнюю полку, разденемся и станем трахаться? — прошептал Дамир прямо в ухо Ленке.

— Проверим? — Она игриво провела рукой по низу его живота.

— Ну-ну.

— Не, я серьезно. Слабо?

— Да я ж тебя сейчас прямо здесь изнасилую, развратница!

— Я буду сопротивляться только для приличия…

— А что, может, и вправду пойдем на полку?

— Пошли.

Он уже расстегнул молнию на ее джинсах и гладил горячий лобок. Вагон снова дернуло.

Они бешено посмотрели друг на друга и открыли дверь, чтобы идти на свое место. Тут Ленка вдруг слегка отстранила Дамира и сказала:

— Знаешь, ты ведь тоже можешь доставлять людям радость. Просто об этом не нужно забывать.

— Не понял. Ты к чему это?

— Не знаю зачем, но я вспомнила тот день, когда мы с тобой чуть не расстались. Извини. Дуреха я у тебя, да?