Ричард Кнаак - Король серых

Он поднял голову и в недоумении опешил: куда его, к черту, занесло?

Многочисленные магазинчики и лавки на любой вкус, однако в этот ранний час большинство из них были закрыты. Зияли темные витрины. Джеремия растерянно озирался по сторонам: он не мог бы назвать даже названия улицы, на которую вышел. Не снимая с руки перчатки, он в досаде потер лицо ладонью и в этот момент краем глаза заметил знакомый силуэт. Действительно повезло, что в этот момент рука закрывала рот, поскольку только она сдержала вопль, который иначе сорвался бы с его уст.

Она снова, со свойственной ей внезапностью, появилась в его жизни. Она стояла в каких-нибудь десяти метрах от него. Только теперь Джеремия понял, что на ней вовсе не темный костюм, как ему показалось вначале, а самая настоящая мантилья, кончавшаяся чуть ниже грациозной талии, дальше шла длинная черня юбка из тонкого материала, раздувавшаяся на ветру, который, по всей видимости, вокруг нее был куда сильнее легкого ветерка, овевавшего Тодтманна. Она, казалось, парила по воздуху, чему в тот момент Джеремия ничуть не удивился бы. Несмотря на то что юбка доходила до самых щиколоток, то и дело взору его открывалась совершенной формы нога.

Она повернулась к нему боком, явив восхищенному Джеремии идеальный точеный профиль. Длинные ее пальцы сомкнулись на дверной ручке. К изумлению Тодтманна, дверь оказалась открыта. Она легко скользнула внутрь, оставив его размышлять над тем, какое заведение могло быть открыто в этот час.

Теперь, снова обретя ее, Джеремия не мог думать ни о чем другом, как только не потерять ее в очередной раз. Здравый смысл возмущался и протестовал, но Джеремия уже не желал с ним считаться. Работа может и подождать. Он должен идти за ней.

Джеремия бросился за ней, не обращая внимания на редких прохожих, которые в свою очередь старательно делали вид, что не замечают странного молодого человека с безумным взглядом. Мгновение, которое потребовалось, чтобы достичь заветной двери, показалось Джеремии вечностью. Он взялся за дверную ручку и потянул на себя.

Дверь оказалась заперта.

Точнее сказать… все здание было заперто.

Джеремия в замешательстве отпрянул и растерянно уставился на дверь. Под самым косяком было приколочено объявление, которое гласило:

РЕКОНСТРУКЦИЯ!

СТРОИМ ДЛЯ ВАС НОВЫЙ ЧИКАГО!

Он заглянул в окно. Взору его предстали голые, ободранные стены. Тодтманн не мог взять i) толк, куда она могла подеваться. Он снова потянул за ручку и, лишний раз удостоверившись, что дверь закрыта, оставил бесплодные попытки. Отступив на несколько шагов, он смерил здание пристальным взглядом, словно рассчитывал, что оно само объяснит ему смысл происходящего.

Боковым зрением он заметил какое-то движение, которое отпечаталось в его сознании в виде копны разметавшихся по ветру длинных черных волос. Джеремия в предвкушении чуда обернулся.

Он успел заметить, как закрылась дверь в соседнем доме.

— Черт! — Это вырвавшееся у него короткое восклицание как нельзя лучше отражало его эмоциональное состояние. В страхе, что в очередной раз опоздал, он бросился за ней.

За дверью оказалось небольшое кафе с плотными шторами на окнах, открытое, по-видимому, в слабой надежде на пассажиров утренних поездов. Однако толпа на улице стремительно редела.

Как только Джеремия открыл дверь, в нос ему ударил аромат свежего кофе, заставив на секунду почти забыть о своей цели. Что ж, можно начать с этого — выпить кофе между двумя такими же полусонными пригородными пассажирами, двумя рабами большого города. Джеремия тяжело вздохнул, вошел и посмотрел по сторонам. Да, с этого можно начать.

Заведение было крошечное: стойка да несколько кабинок. Оно видало и лучшие времена, но и сейчас было еще вполне ничего. За столиками сидели несколько завсегдатаев. Жизнь текла с подкупающей размеренностью и неторопливостью. Джеремия невольно улыбнулся.

Но в следующее мгновение улыбка слетела с его губ, когда он заметил, кого здесь не было.

Ее не было…

III

В душе Джеремии просыпалось что-то давно забытое, что дремало с самого детства. Это что-то впервые робко дало о себе знать, когда появился ворон, и усилило попытки быть услышанным, когда клерк Тодтманн, забыв о повседневной рутине, бросился в погоню за блуждающим огоньком. Это был редкий дар видеть мир не таким, каким он видится глазами большинства, особая впечатлительность и непосредственность восприятия, которые уже никогда не дадут ему вернуться в то бесчувствие, в котором он жил до сих пор.

Произошедшая в нем перемена осталась не замеченной им самим, заслоненная более насущными соображениями. Поскольку его поиски в очередной раз уперлись в досадный тупик, Джеремия принялся сосредоточенно изучать кафе и его посетителей. Вид человека, пьющего кофе, пробудил в нем страстное, неизведанное ранее желание отведать этого черного нектара. К тому же в кафе был телефон-автомат, и ему пришло в голову, что он может позвонить в офис и сказать, что задерживается, только надо придумать благовидный предлог.

Джеремия закрыл за собой дверь. Склонившиеся над своими чашками посетители не обратили на него ни малейшего внимания. Только человек за стойкой смерил нового клиента оценивающим взглядом. Джеремия застенчиво кашлянул. По какой-то совершенно непонятной причине ему вдруг стало важно соответствовать стандартам этого человека.

— Добро пожаловать, мой друг, — с зубастой улыбкой обратился к нему тот. Джеремия подметил в его лице что-то волчье, хоть черты этого лица, как и всей его фигуры, в значительной мере были скрыты от глаз избыточным весом. Вояк с набитым брюхом. — Вы желаете кофе? — спросил он, старательно выговаривая слова.

Говорил он без акцента, и все же скорее всего владелец — Джеремия решил, что это владелец, — не был уроженцем этой страны, разве что вырос в одном из национальных кварталов, которые все еще сохранились в городе.

— Да, кофе. — Джеремия поймал себя на том, что неприлично долго таращится на бармена, и, смущенно потупившись, полез в карман за мелочью. — Сколько с меня?

— Десять центов вполне хватит.

— Десять центов? — удивленно переспросил Джеремия. Хоть он и пребывал в расстроенных чувствах, но не мог не отметить, что брать за чашку всего десять центов мог позволить себе только безумец. Странно, что в кафе еще не сбежался весь город, чтобы успеть выпить кофе по такой смехотворной цене, пока заведение не прогорело.

Но никто сюда не сбежался.

На губах бармена застыла плотоядная улыбка. Он был стар, но насколько стар, Джеремия угадать не мог. В этой фигуре была сила, а улыбка выражала все, что угодно, кроме слабости.