Ричард Кнаак - Король серых

Но никто сюда не сбежался.

На губах бармена застыла плотоядная улыбка. Он был стар, но насколько стар, Джеремия угадать не мог. В этой фигуре была сила, а улыбка выражала все, что угодно, кроме слабости.

— Специальная цена для новых клиентов.

— А-а… — растерянно протянул Джеремия, бросая на стойку монету.

Бармен занялся кофе, а он направился к телефону. Сняв трубку, он опустил в щель двадцатипятицентовик и уже начал нажимать кнопки набора номера, как вдруг до него дошло, что в трубке нет гудка. На всякий случай он нажал еще одну кнопку. Ничего. В досаде он повесил трубку. Уже привыкший к невезению, Джеремия не удивился тому, что аппарат не вернул ему двадцатипятицентовик. Он снова снял трубку — молчание. Телефон не работал.

— Телефон сломан, не работает. — Под носом у Джеремии появилась чашка с дымящимся кофе.

Бармен для своих внушительных размеров передвигался удивительно бесшумно.

— Он проглотил мой двадцатипятицентовик.

Джеремия, которым вновь начинал овладевать страх, лихорадочно схватил чашку и одним глотком осушил ее наполовину.

— Я вам возмещу.

Джеремия поставил чашку на стойку и безнадежно махнул рукой.

— Не стоит. А другой телефон у вас не работает?

— Нет.

— Может, ваш личный?

— Этот единственный. — С этими словами этот дюжий увалень повернулся и направился на свое место за стойкой. Передвигался он бесшумно, точно привидение.

— Где же можно позвонить?

Владелец волчьей улыбки пожал плечами:

— Не могу сказать.

— А что вы посоветуете?.. — Джеремия повернулся, чтобы обратиться к одному из посетителей, который сидел ближе всех к нему, но… никого не увидел. На столике не было даже чашки. Тодтманн посмотрел вокруг. Кроме него и владельца заведения, в помещении никого не было.

— Куда они подевались?

— Кто?

Джеремия указал рукой на пустые столики.

— Люди, которые сидели здесь, когда я вошел.

Старик подозрительно прищурил желтоватые глазки, посмотрел по сторонам.

— Здесь никого нет, — наконец заключил он. — Они вышли, когда вы пытались позвонить.

— Но мимо меня никто не проходил.

— Этого не может быть. — Настал его черед указать Тодтманну на пустовавшее кафе. — Вы же видите, друг мой, здесь решительно никого нет.

Снова начинается. Джеремия сокрушенно покачал головой и попятился к двери.

— Ладно. Я найду телефон где-нибудь на улице.

— Как вам будет угодно.

Нетвердо держась на ногах, Джеремия вышел за дверь и подался обратно к перекрестку. Улица была совершенно пустынна — вещь совершенно невероятная для такого города, как Чикаго. Джеремия закрыл глаза рукой: ему мучительно хотелось чего-нибудь выпить, он надеялся, что это поможет ему прояснить мысли.

Выпить? Он же в спешке оставил недопитую чашку! Какая бы чертовщина ни творилась в этом заведении, а кофе хочется. Просто войти и выйти, и тогда не надо будет иметь дело с этим странным владельцем. Если же дородный бармен уже вылил остатки его кофе, он можно заказать еще и надеяться, что обойдется без инцидентов.

Проходя мимо заброшенного здания, куда он рванулся за своим прекрасным миражом — Джеремия уже верил, что она существует лишь в его мозгу, который выдает желаемое за действительное, — он вдруг почувствовал, что его неудержимо туда влечет. Тодтманн на секунду остановился, подумав, что за странные игры играет с ним собственный рассудок. Все случившееся с ним было плодом его же воспаленного воображения, другого объяснения быть не могло. Что все это значило, оставалось только гадать. Некоторые из этих догадок были ему неприятны — они относились к его почти отшельническому образу жизни. Не сошел ли он с ума от одиночества? Лишь в раннем детстве, когда школа еще не вытравила в нем непосредственности восприятия, Джеремии доводилось бывать в подобном зазеркалье. Теперь этот странный мир грозил обратить в хаос его спокойное, предсказуемое существование.

— От одиночества недолго и спятить, — пробормотал он, возвращаясь к кафе. И все же заброшенное здание приковывало к себе его взгляд, даже когда он уже нащупывал дверную ручку. Измученный клерк втайне лелеял надежду, что она вот-вот появится снова, за это он готов был пожертвовать своим душевным покоем.

Когда дверь после второй попытки открыть ее не подалась, Джеремия наконец обратил на нее внимание. Ему показалось, что дверь словно бы постарела с тех пор, как он видел ее впервые. «Очевидно, заело замок», — решил он и схватился за ручку двумя руками, но тщетно. Джеремия в раздражении уставился на проклятую дверь. Почему старик не торопится ему на помощь? Неудивительно, что его кафе не пользовалось популярностью — люди просто не могут туда попасть.

Джеремия вдруг замер и ошалело открыл рот. Он оставил попытки открыть дверь, хотя машинально продолжал сжимать ручку ладонями — от неимоверных усилий костяшки пальцев у него побелели. Из груди у него вырвался какой-то утробный звук, почти стон.

Кафе не было. Дом был пуст. Судя по всему, в нем, как и в первом, шел капитальный ремонт. В углу валялись какие-то доски пополам со строительным мусором, телефон, правда, по-прежнему висел на том же месте, однако он был весь разбит и покрыт толстым слоем пыли, а трубка вообще отсутствовала.

«Я же заходил в это кафе. Заказывал кофе. Хотел позвонить, но телефон не работал. Оно точно было здесь…»

Потрясенный, он разглядывал грязные полы, потом внезапно отнял ладонь от дверной ручки, словно его ударило током.

Теперь Джеремия знал наверное, что был в этом доме. На полу остались следы — свежие и примерно его размера, и вели они к тому месту, где, как он помнил, находилась стойка. Оттуда они шли к испорченному телефону-автомату. Он был внутри. Джеремия был твердо уверен в этом. Но где это он был?

Нервная дрожь пробежала по его телу. Что-то случилось с окружающим миром — теперь он начинал отчетливо сознавать это. Джеремия не исключал, что мог тронуться рассудком, но это лишь отчасти могло объяснить происходящее. Слишком много всего. В конце концов, не один же он на свете! Кто-то еще должен был заметить… должен был видеть.

Но никто не видел.

Он отпрянул от двери и, нетвердо держась на ногах, побрел прочь, полный решимости наконец-то дойти до работы. Не то чтобы в нем вдруг проснулось чувство ответственности — нет, просто ему хотелось оказаться среди людей, которые знали его и которые по крайней мере могли бы выслушать.

Не станут же они, в самом деле, вязать его полотенцами и звонить в полицию.

Джеремия уже дошел до реки, когда в глаза ему бросилась разительная перемена, происшедшая с прохожими. Возможно, это был всего лишь обман зрения, однако в толпе попадались люди, которые как бы… выпадали из фокуса. Примерно так же, как это было с посетителями кафе — если таковое вообще существовало. Серые фигуры в серых костюмах, которые были и которых не было — в зависимости от того, когда он поднимал взгляд. В его измученной памяти возникли смутные воспоминания о Юнион-стейшн. Джеремия зябко поежился. Что это: очередная фикция? Еще один признак сумасшествия? Или нечто большее?