El creador en su laberinto - Андрей Миллер
Готоку-нэко объяснил, что днём кайбё в бунгало Симы не явится точно, так что светлое время суток мы потратили на совершенно необходимый сон. А ближе к вечеру занюхнули «первого» для храбрости (Коле даже он не помог, хотя обычно с хорошего порошка ощущаешь себя круче Бэтмена) и стали ждать.
— Вот, возьми.
Готоку-нэко протянул мне катану. Самый настоящий, блин, самурайский меч! Всё это становилось совсем безумным: какой-то фильм Тарантино или Родригеса наяву. Но оставалось только играть по предложенным мистическими островами правилам…
— Меч убивает этих призраков?
— Возможно. У меня, знаешь, как-то не было случая проверить прежде. Вот и увидим.
Очень обнадеживающе, ничего не скажешь!
Начинало смеркаться — значит, ночь наступит уже очень скоро. Мы с Симой лежали на шезлонгах у бассейна, глядя в сторону ворот. Он — с бутылкой, я — с катаной.
— Ладно, понимаю тебя… — вдруг заговорил Сима. — Я ведь сам здесь очень давно. Много лет. И в своё время тоже… вляпался во всю эту чертовщину. Не из-за бабы, правда, а по другой причине, но это не важно. В итоге пообвыкся, иные люди хуже всяких ёкаев. Это странные места: даже сами демоны не знают толком, что такого случилось во время войны, когда японцы приходили. Но как видишь, наследили они знатно: солдаты ушли, а нечисть осталась. С большей частью этой нечисти можно как-то сосуществовать, ты заметил. Если бы со всеми…
— Ты сам-то человек?
— А какая разница?..
Так мы и сидели, пока возле ворот не показалась какая-то фигура. Человек. Мужчина.
— Это же Петя! Петя, живой!
Коля просто расцвёл на глазах: ещё минуту назад был как юродивый. Он помчался к воротам быстрее, чем вчера убегал от кошек. Никто из нас не успел среагировать, удержать его.
— Эй! Стой! — закричал ему коточеловек.
— Стой, дурень! Это не Петя!
Я тоже понимал, что у ворот стоит совсем не Петя: о способности кайбё принимать облик убитых ею людей готоку нам рассказывал. К сожалению, Коля или тогда прослушал, или ему теперь уже было всё равно. Скорее второе: рассудок парня дал слабину.
И закончилось всё очень быстро. Коля даже не успел обнять то, что считал своим другом: один взмах руки, наполовину превратившейся в мохнатую лапу — и кровь брызнула фонтаном.
Призрак обернулся кошкой и тут же стал дробиться на копии, как в том городке. Призрачные твари рассредоточились полумесяцем и начали окружать дом. А из бунгало, изо всех его дверей и окон, выскакивали коты вполне материальные — те, которых держал Сима. Они теперь ходили на задних лапах, а дрались против копий духа не как обычные кошки: напоминали боксирующих кенгуру.
Коточеловек тоже вступил в бой: он выдувал из своей бамбуковой трубки мощные струи пламени, словно огнемёты в фильмах о Вьетнамской войне. Это пламя заставляло призраков отступать.
Я тоже сражался, конечно: смею надеяться — как подлинный самурай! А для этого, по словам ёкая, не нужны ни мудрость, ни техника. Мерзкие кошки наседали со всех сторон, а я размахивал катаной, даже толком не глядя, куда бью. Тут трудно было промахнуться. Весь обширный двор оказался охвачен сражением: взъерошенные коты-духи против прямоходящих котов-боксёров, корованный коточеловек-огнемёт, неистово размахивающий самурайским мечом русский мужик, который вовсе сомневался уже — не является ли всё это дурным сном…
А потом появилась она.
Нет, не совсем Анджелина — здоровенная кошка, которая то ли скакала по кронам окружавших бунгало деревьев, то ли парила прямо над ними. Кончики обоих её хвостов сияли голубоватым пламенем: когда бакэнэко совершила длиннющий прыжок и приземлилась прямо в гущу битвы, с них стало срываться что-то вроде синих шаровых молний. Демоническая кошка, к счастью, сражалась за нас.
С одной стороны, схватка показалась мне скоротечной, словно не заняла и пары минут. С другой — одновременно существовало ощущение, будто мы рубились днями и ночами, будто зима и лето сменяли друг друга на глазах, будто время вообще более не текло обычным порядком: оно свернулось клубком, как спящий кот.
Я даже не понял, как и чем этот бой закончился. Кто победил? Может быть, никто?
Впрочем, мы с Симой и ёкаем-получеловеком были живы. А никаких призраков вокруг больше не наблюдалось.
Я пошёл к морю. Через ворота, через дорогу, через узкую полосу леса — на песчаный пляж, над которым раскинулись звёзды. По волнам бежала широкая полоса серебристого света луны. Я воткнул катану в песок и сел в позу лотоса.
Неподалёку, справа от меня, из воды показалось нечто. Вскоре стало понятно, что это головы людей — и не просто людей, а японских солдат времён Второй мировой. Целый взвод выходил из моря в строю, словно наши тридцать три богатыря. Молча, твёрдо, уверенно.
А луна вдруг пришла в движение. Поползла по небосводу полукругом, и при этом из-за крон деревьев поднялась… вторая?
Да нет. Это не две луны: это были глаза колоссального кота, что возвышался теперь над пляжем. Он стоял далеко в море, но вода не доставала ему даже до колен. Котяра шевелил усами, которые были толщиной с трубы, втягивал бледно-розовым носом воздух. Мировой Кот каким-то образом общался со мной — я сам не понимал, как.
— Каково твоё решение, дорогой?..
А вот это сказал не кот. Это был голос Анджелины Джоли, обнявшей меня сзади. Шёпот прямо в ухо, которое она нежно укусила.
— Решение? Ты о чём?
— Всё устроено сложнее, чем в человечьих легендах. Посмотри на Него. Ты тоже можешь служить Ему: подобно мне и своим новым друзьям. А можешь уйти — и запомнишь всё это как сон. Или забудешь. Обычно забывают…
Какой интересный вопрос. Служить какому-то кошачьему богу на безымянном острове в глуши Юго-Восточной Азии однозначно не входило прежде в мои планы. Я, конечно, не был уверен в своих целях на дальнейшую жизнь, но подобная дичь лежала от них бесконечно далеко.
С другой стороны, что в противном случае вспоминать? Детдом, все свои дерьмовые поступки и двенадцать лет на зоне? Не самый лучший багаж, пусть сам нажил его — никто не подкидывал.
— А подумать-то можно?
— Конечно. До рассвета.
— А скоро рассвет?
— Он наступит, как только ты примешь решение.
— Ну вот и славно. Иди-ка сюда…
