El creador en su laberinto - Андрей Миллер
А потом мы прыгнули в очень кстати подвернувшийся тук-тук и заставили водителя немедленно гнать куда подальше.
По крайней мере, одного дурака я с этого проклятого острова вытащил. Теперь оставалось только ехать к Симе.
***
— Напомни-ка: не тебя ли я просил не косячить? Не ездить на соседние острова — такая большая просьба?..
Сима был, надо сказать, на удивление спокоен. Я ожидал, что он действительно сильно разозлится, как минимум обложит нас матом с головы до ног. Однако он выказал скорее разочарование, и тут уж возразить было нечего.
Коля хлестал водку как не в себя, но толком успокоиться всё равно не мог. Тем более что у камина восседал готоку-нэко, при виде которого мой спутник чуть не обделался. Стоило большого труда объяснить ему, что двухвостого коточеловека бояться как раз не нужно.
— Ну ладно эти: припёрлись из Москвы, понесла их нелёгкая куда не положено. Но ты? Я же говорил: на островах не решены вопросы. Нечего там русским делать. Но нет, не хочу слушать знающего человека, мало мне тыщи шалав в городе, полезу в омут! Знаешь, после девяностых дураков меньше было: всех поубивали и пересажали на «пэжэ». Теперь расплодились… тебя былой жизненный опыт не научил соображать, а?
— Сима, прости. Ну и это… я человека спас.
— Человека он спас… спасатель хренов. Чип или Дейл? Никого ты, дурилка, пока ещё не спас. Теперь мы все говна не оберёмся…
— Это почему?
Сима закатил глаза и отмахнулся. Он производил манипуляции с бонгом, и это было именно то, что всем нам сейчас очень требовалось. Иначе в себя не придёшь. Готоку-нэко сосредоточенно раздувал огонь в камине: уж не знаю, почему ему так нравилось этим заниматься, но время было неподходящее для подобных вопросов.
— Будь другом… — Сима обратился к ёкаю. — Объясни этим двум придуркам, что к чему. А то у меня сил нету, честное слово. С такими… туристами мало что дуть: «хмурым» ставиться начнёшь. Воооот таки вот баяном, воооот таким! Понаедут: ни в пизду, ни в Красную армию…
— Так это чо, она была… бакэ… тьфу… ну, Анджелина? — я решил сразу задать вопрос, не дожидаясь, пока коточеловек закончит с камином. — Но хвост у неё был один!
— Конечно один. — спокойно ответил готоку-нэко. — Потому что это была кайбё.
Он это произнёс так, будто слово «кайбё» должно было мне немедленно всё объяснить. Но ясное дело, понятнее ничуть не стало. Ёкай пробормотал что-то на японском (наверняка не ласковые слова) и отложил трубку.
— Кайбё мало чего общего имеет со мной или с твоей любезной бакэнэко. Мы-то существа материальные — хотя и не вашего человечьего мира. А кайбё — она дух. Призрак.
— Очень, сука, злой призрак. — добавил Сима, прокашливающийся после неудачной затяжки.
— Именно так, к сожалению. Вы же оба слышали историю про убитую на острове японку?
Мы с Колей синхронно кивнули.
— Кошка налакалась крови убитой хозяйки и превратилась в мстительного призрака. Обычное для Японии дело, а несчастная была японкой, да ещё… в общем, отмеченной некоторым образом, это уж не вашего ума дело. Не поймёте.
— Но мы-то здесь при чём?! Мы никаких японок не трогали!!! — у следаков в кабинетах люди так не вопят о своей невиновности, как Коля в этот момент. — Мы вообще никого…
Готоку-нэко тоже пригубил бонг. А затем ответил:
— Всё не так просто.
Я уже и сам догадался, что непросто.
— Видите ли: что я, что твоя… Анджелина, предположим — разумные существа. И поразумнее вас. А вот кайбё, к сожалению, и после метаморфозы остаётся кошкой. Мозгов у неё немного, а все, что есть — заняты всепоглощающей идеей мести. Она не очень-то разбирает правых и виноватых. Японку убили русские, и всяких русских кайбё воспринимает виновными в гибели хозяйки. Типичная история. В древности такой призрак мог перегрызть, например, всех женщин в целом замке — потому что одна из них причинила зло хозяйке кошки, которой дух некогда был. Они никогда не останавливаются, пока… ну, пока вопрос не будет решён радикально.
— Вот мы и думали, как это получше устроить. — снова вступил в разговор Сима. — Пока вы, яхонтовые, всё не обосрали.
Это дерьмище с трудом укладывалось в голове даже у меня, что говорить о Коле. Было ощущение, что он вовсе повредился умом от пережитого на проклятом кошачьем острове. Ничего удивительного: это я в жизни повидал много всякого. Дурных вещей, после которых японские демоны и мстительные призраки пугают в основном своей непонятностью.
А когда всё уже понятно…
— Так что делать теперь? Уезжать?
Готоку-нэко покачал увенчанной странной короной головой.
— Сомневаюсь, что вы далеко отсюда уедете. Не доберётесь и до ближайшего большого города, скорее всего. А если доедете до аэропорта, то будете самыми везучими гайдзинами, о которых я когда-либо слышал.
— Кроме того, кайбё всё равно явится сюда. Пойдёт по следам. — Сима протянул бонг мне, но Коля его перехватил. — А оставить меня разбираться с этим одному было бы… аморально с вашей стороны.
Точно. Никаких вонючих «понятий»: среди нормальных людей так не делается. Сима мог бы добавить, что Владимир Алексеевич не оценит поступков, ставящих местного авторитетного бизнесмена в неудобное положение. Железный аргумент, против которого не попрёшь.
Но он ничего подобного не сказал. И это был ещё один повод проникнуться к Симе уважением.
— Так что… можно эту кайбё замочить? — я решил не ходить вокруг да около.
— Можно, хотя это и нелегко. Утешай себя тем, что подлинный самурай не думаете о победе и поражении: он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.
При слове «смерть» Коля начал блевать на диван.
***
Сколько людей и ёкаев нужно, чтобы справиться с одной призрачной кошкой, которая может превратиться в сорок или того больше?
Крутая загадка, но ответа я не знаю: нам всё равно предстояло работать с тем, что есть. А были у нас я — кое-что в жизни повидавший, явно не рвущийся грудью на
