Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Гопники словно бы вправили Илье мозги своими ботинками. Он понял, что погибнет, если продолжит в том же духе. Если не исключит из жизни а) наркоту, б) Вику. Он дал себе слово и, не будучи особо верующим человеком, из больницы отправился в православный собор Кирилла и Мефодия, «собор парашютистов», и пообещал распятому Христу, а затем героям, павшим в крипте под церковью.
Он выстоял, пусть четырнадцать месяцев ада и опустошили его. Завязать с таблетками было психологически проще, чем завязать с Викой. Он заблокировал ее в социальных сетях, поменял сим-карту и место жительства, обязал знакомых не содействовать бывшей в его поисках. Он не был уверен, искала ли его Вика. Возможно, таких лохов, как Илья, у Вики было в достатке. Одним больше, одним меньше.
Аренду квартиры оплатила мама, счастливая, что сын встал на путь исправления. Илье была срочно нужна работа. Редкие собеседования, на которые его приглашали, заканчивались ничем. Словно работодатели чувствовали исходящий от претендента дурной запах прошлого. Ему отказал даже коровник. Оставались «бригады» в супермаркетах и должность охранника. Тогда-то Леся и позвала Илью на ярмарку профессий. Сегодня он не мог четко сказать, почему его потянуло именно к стенду, украшенному рожком. Возможно, накануне по телевизору показывали фильм с Кевином Костнером?
Фамилии пана Якла на ячейках не было, Илья перепроверил дважды, соответствующее письмо отправилось в барсетку, чтобы позже быть помеченным наклейкой и печатью и возвратиться к отправителю.
Илья вызвал лифт, фантазируя о рыжей из десятой квартиры. Сюжет ХХХ-ролика с идиотским называнием вроде «Почтальон Печкин распоясался». Может, посвятить ей стихи? Подкинуть в ящик анонимную записку, подобную той, что он подкидывал однокласснице Оле Доскач в четырнадцать лет? Как там было?
«Пусть я не принц и не богач…»
Илья отложил десятую квартиру «на десерт». Позвонил в двенадцатую.
– Почта! – представился он в ответ на вопросительное бурчание из-за дверей. Двери распахнулись, заспанный мужик в мятой футболке и семейных трусах уставился на визитера остекленевшими глазами.
– Заказное письмо. – Илья приготовил конверт с голубой полоской, означающей, что адресат обязан предъявить удостоверение личности. – Пожалуйста, вашу карту гражданина.
– Да пошел ты, – процедил мужик и уточнил, куда именно посылал «поштяка»: «до пичи». Илья оторопел. – Пошли вы все. – На лбу мужика вздулась багровая вена. – Единственный выходной. Единственный день, чтобы выспаться. Но вы звоните и звоните. – Илья забеспокоился, что мужик вцепится в его куртку и спустит с лестницы пинком.
– Вам письмо, – пробормотал он, теребя в пальцах конверт.
– Оставьте меня в покое! – застонал мужик, и дверь захлопнулась.
– И вам хорошего дня, – сказал Илья дерматиновой обшивке и «рыбьему» глазку.
А этажом ниже поджидало еще одно разочарование. Рыжей не было дома. Илья вздохнул, смиряясь. Квитанции с приблизительным временем прихода отправились в почтовые ячейки брюнетки и заспанного грубияна, их письма – в барсетку. Илья вышел на улицу и поволок тележку к следующему подъезду. Из окна Хелена Вондрачкова пела о том, что мечтает стать аэропланом Ильи, но он не обнадеживался насчет искренности эстрадных див. Новая пара пачек. Новый уровень мобильной игры «расфасуй конверты». И снова неудача. Едва скважина проглотила письмо, Илья сообразил, что бросил корреспонденцию пана Гавличека в ячейку пана Главачека. Попытался извлечь ее, сунул пальцы в щель – тщетно. Вдруг пан Главачек напишет жалобу, – о, чехи это дело любят! – и невнимательного почтальона оштрафуют. Илья попробовал снова. Палец с дешевым перстнем, подарком Леси, застрял в капкане. Илья дернул руку, перстень соскользнул с пальца и звякнул о дно ящика. Илья обреченно покачал головой. У пана Главачека сегодня два нежданных презента.
«Привыкну», – подумал Илья и сел в лифт. Вышел из лифта. Поволок легчающую тележку. Подъезды и ящики. Ящики и подъезды.
Покончив с первым домом, он сунул в зубы сигарету. Раньше он не курил на ходу, но почта корректировала привычки. Перекуры в пути, протеиновые батончики в пути, глоток минералки «Магнезия» в пути, пить поменьше, чтобы не приспичило в туалет, туалеты только в офисных зданиях – или красней, просясь воспользоваться сортиром жильца. Правила не запрещали отдыхать, но каждая потраченная впустую минута отдаляла от окончания рабочего дня, а он и так уходил с почтамта последним. Опытные коллеги, небось, уже расправились с корреспонденцией и строчат отчеты. В этом ужасном помещении, похожем на дурной сон Франца Кафки. При приеме на службу пани ведоуци сказала, что он будет трудиться до четырнадцати тридцати, но вчера Илья приполз в съемную квартиру в шесть. Отпахав двенадцать часов кряду.
«Привыкну».
8
Вопреки кровавой истории, просторная площадь, помнившая последнее публичное повешенье (чехи тогда пришли посмотреть, как вздергивают заместителя пражского приматора), выглядела миролюбиво и буднично. Трамваи ночевали в депо, близ которого полвека назад ползли советские танки. Вентиляционный киоск метро торчал, как букет футуристических репродукторов. Прилегающую территорию делили, не ссорясь, зеркальные короба новостроек, социалистические здоровяки и неоклассические домики постарше. Теперь здесь обезглавливали только дорогущих карпов – под Рождество.
Илья, едва волоча ноги, пересек сквер, доковылял до своего дома, думая, что публичная казнь – не худшее, что может случиться с человеком. Он ушел на почту засветло и вернулся в начале седьмого вечера. Прислонился к шкафу-без-привидений, содрал с ног кроссовки и подванивающие носки и закатил глаза к потолку. Была бы там луна, он завыл бы.
Нагрузка увеличивалась с каждым днем. Осваиваясь в одной части работы, Илья открывал новый уровень – тот, что раньше коллеги, жалея новичка, проходили сами. Появилась свободная минутка? Пиши, как нерадивый ученик, «дослать» на сотне конвертов. Отсканируй мешок банковской почты, теперь это твой ежедневный бонус. А тут тысяча рекламных проспектов – чтобы ты не скучал. И посылка величиной с пятилетнего ребенка для страховой компании. И жалоба от пенсионера, проспавшего звонок в домофон.
Почтальоны не посещали ретростоловую напротив. Перерыв на обед был непозволительной роскошью, как и болтовня. Ни слова о детях, рецептах блюд или «Христианско-демократическом союзе», никаких корпоративных вечеринок или бокала пива после трудового дня. Даже курили они порознь, разбредаясь по крыльцу и наружной галерее. Однажды, заметил Илья, Карел из его взвода притворился, будто у него звонит телефон, лишь бы не стоять вместе с коллегой на перекуре. И дело вовсе не в ксенофобии или личной неприязни к новичку. Они и друг от друга разбредались. Они не хотели разговаривать.
Члены шестого взвода, кроме пани Веселы, охотно помогали Илье. Отвечали на вопросы, растолковывали. Иногда и без просьб: наблюдали за тем, что он делает, и давали дельные советы. Но попытки завязать праздную беседу упирались в отрешенные физиономии. Шутки и забавные истории
