Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
И пани Моравцева не была строга, с пониманием относилась к ошибкам: когда Илья забыл взять у клиента деньги за платную посылку, нашла телефонный номер этого клиента и уладила проблему. Она была хорошей начальницей.
Но когда Илья, отравившийся роллами, позвонил ей в воскресенье, чтобы на следующий день взять выходной, пани Моравцева словно бы вообще не поняла, кто такой почтальон Саюнов. Сказала: «А, ну конечно», и это было самое неуверенное «ну конечно» в истории человеческой речи.
Илья похлопал ладонью по дверцам шкафа. Страшилищам повезло. Им не нужно платить десять тысяч крон за аренду квартиры.
На кухне, поглощая бутерброды из гастронома, Илья вспомнил девушку, с которой познакомился сегодня. Он уже упаковал письма в тележку, расписался на вахте и собирался отчалить, но тут его окликнула пани Влчкова – тучная женщина из отдела кадров.
– Пан Саюнов, можно вас на минутку? В мой кабинет.
«Что я сделал-то?» – напрягся Илья.
В кабинете, помимо пани Влчковой и Элвиса Пресли, находилась полненькая симпатичная девушка с таким выражением лица, словно ее вынудили участвовать в конкурсе по поеданию тараканов. Илья уже встречал ее в полутемных коридорах почтамта.
– Пан Саюнов, побудьте переводчиком. Это Маша, она уходит от нас.
– Здравствуйте, Маша.
Девушка захлопала накладными ресницами. Она определенно мечтала вырваться из комнаты с протухшими бутербродами, и Илья разделял ее стремление. Шагать к метро, зная, что больше никогда не вернешься к лобастым компьютерным мониторам и скрипучим принтерам, к «уделакам» и «элэфкам». Илья почти почувствовал ветер свободы, развевающий волосы.
– Маша перерабатывала. – Пани Влчкова постучала кончиком фломастера по расчетному листку. – Была на прогулках по шесть часов.
«Дольше меня!» – ужаснулся Илья.
– Ей полагается надбавка, но вот эта сумма придет в ноябре.
Пани Влчкова бубнила про деньги. Илья переводил, Маша слушала, нетерпеливо ерзая на жестком стуле.
– Не думайте, вам заплатят все, просто не сразу.
– Хорошо, – сказала Маша, подразумевая «покончим с этим скорее».
– И вы можете в любой момент возобновить контракт с почтой, – перевел Илья. Маша посмотрела на него с нескрываемым отвращением.
– До свидания. – Она звякнула об стол ключом от раздевалки и магнитной таблеткой и решительно вышла из кабинета.
– Нервная особа, – осудительно прокомментировала пани Влчкова. – Спасибо, пан Саюнов. Работайте.
Илья сбежал по ступенькам в вестибюль, выволок на улицу тележку, завертелся. Маша курила у светофора. Илья пошел к ней, вооружившись самой располагающей из улыбок. Сунул в зубы сигарету.
– Не помешаю?
– Нет. – Маша внимательно посмотрела на Илью. – Вы меня простите. Я там сама не своя. – Маша выдула дым в сторону фасада, опутанного псевдотрубками пневмопочты. – Наблюдают, – процедила с ненавистью.
Несколько фигур как по команде отошли от узких окон.
– Вы долго проработали? – спросил Илья.
– Два месяца. Сыта по горло.
– Работа, конечно, жесть.
– Работа – ладно. А коллектив?
Илья подумал о своих коллегах. Пани Весела, Ленка, Божедара и странный Карел.
– Ну… они угрюмые.
– Они больные нахер, – прямолинейно заявила Маша. – Они за мной следили.
– Кто? – опешил Илья.
– Почтальоны, кто-кто. Я сначала успокаивала себя: совпадение, по соседству живут, вот я их и встречаю то там, то тут. А в субботу к подруге ездила на Райскую заграду. Ночью вышла на балкон покурить, а во дворе баба из моего взвода стоит, голову задрала. Я аж остолбенела. А она увидела, что я вижу, и в темноту убежала. Как собака.
– Как собака? – повторил Илья, не донеся до губ сигарету.
Маша нервно затянулась. У нее дрожала рука. На запястье, окольцованном резинкой для волос, Илья заметил две воспаленные ранки.
– Они из меня силы пьют. Не знаю как. Только я сюда совсем другой пришла. Нормальной.
– Это от стресса, – сказал Илья. – И вдвойне тяжелее, если не владеть языком…
Минуту назад он планировал позвать Машу в кафе, но параноидальные откровения и подозрительные стигмы отбили охоту продолжать знакомство. Одной девушки с причудами ему хватило.
Маша бросила окурок под ноги.
– Валите от них, – напутствовала. – Пока такими же не стали. – Она зашагала прочь, налегке. А Илья осмотрел исподлобья узкие окна почтамта и, погруженный в раздумья, отправился разносить письма.
«Пока не стал таким же», – повторил Илья на кухне съемной квартиры. Помассировал предплечье, задрал рукав и сдернул с кисти забытые резинки. Они оставили следы на коже. Почесывая руку, Илья вспомнил, как три недели назад ходил на медицинский осмотр и видел кого-то, быстро спрятавшегося во дворе заброшенного дома. Шпион из шестого взвода? Пани Весела, бегающая как собака? Илья усмехнулся. Чешская почта сводила эмигрантов с ума.
Перед сном он листал новости. Земной шарик, как в боулинге, несся к катастрофе. Дорожно-транспортные происшествия под Самарой и в Перу унесли девяносто пять жизней; восемьдесят забрало землетрясение на Филиппинах, сорок семь – наводнение в Таиланде, шестьдесят шесть – теракт в Ираке. Семьдесят пять человек погибло во время религиозного праздника в Индии, тридцать – во время беспорядков в Египте. У берегов Лампедузы затонуло судно с мигрантами. Двести семьдесят четыре трупа, сто пассажиров числятся пропавшими без вести.
«Вояджер» был самым удаленным от Земли объектом, созданным людьми. Более одинокий, чем даже Илья.
Илья потушил свет, но сон не шел. Вместо сна что-то другое вошло в комнату. Дверь открылась, пятки зашлепали по половицам, незваный гость оббежал кровать и замер, кажется, у комода. Илья резко сел, включил ночник и завертел головой. Взгляд метался от комода к книжному шкафу, от письменного стола к напольной вешалке. Света было достаточно, чтобы видеть, что в спальне никого, кроме Ильи, нет.
«Но ты не проверил за шкафом».
Илья повел плечами, словно стряхивал вымышленного советчика. Неосознанно, как в киевском детстве, подтянул одеяло к груди. Из темноты коридора поддувало сквозняком.
«Будем благоразумны», – процитировал Илья коронную фразу мамы. Но благоразумие вдруг дало течь. Периферийным зрением Илья засек движение на балконе. За двойным стеклом двери шевелилось что-то белое, складчатое – привидение из сказки Оскара Уайльда или…
«Сушащаяся на бельевой веревке простыня». У Ильи отлегло от сердца. Он снова смог рационально мыслить.
«Да что со мной такое? Это всего-то простыня, а звук шагов раздавался за стеной».
Стены в доме, построенном при Франтишеке Иосифе, не скрывали музыкальных предпочтений соседей, да что там музыка, пылесос или ссоры – Илья слышал, как в смежном подъезде храпят и испускают газы. А соседка по лестничной клетке периодически устраивала порнографические аудиоспектакли, к которым Илья привык, но все еще хмыкал, когда на пике страсти девушка рычала, как Риган из «Экзорциста».
«Это за стеной», – повторил Илья и
