На полпути в ад - Джон Коллиер

– Помните, по телевизору показывали «Эти трое»? – вставила Бетти. – Там было то же самое. Не совсем, конечно, но все-таки. Там девочка была бессовестной лгунишкой.

– Я бы ее живо усовестил, – заверил мистер Картер. – Прошелся бы хорошенько по одному месту и усовестил. Но Маленький Саймон не врет – он фантазирует. Правильно, Маленький Саймон? Эти твои игры – ты ведь их просто придумываешь?

– Совсем нет, – ответил мальчик.

– Придумываешь, – повторил мистер Картер. – А раз так, значит, тебе еще можно все разъяснить. Это даже хорошо, если у тебя богатая фантазия, если ты большой выдумщик. Только, друг мой, ты должен хорошо отличать выдуманное от настоящего, иначе твой мозг так и останется маленьким, а нужно, чтобы он вырос, стал таким, как у Большого Саймона. Поэтому не упрямься и расскажи нам о твоем мистере Вельзи. Как он выглядит? На кого похож?

– Он ни на кого не похож, – ответил мальчик.

– Ни на кого на свете? – удивился отец. – Тогда он, наверное, очень страшный.

– Ни капельки, – улыбнулся мальчик. – Я его совсем не боюсь.

– И то хорошо, – сказал мистер Картер. – Иначе получилось бы, что ты пугаешь сам себя. Я часто говорю даже взрослым, что они просто пугают сами себя. Ну так какой же он? Смешной? А может быть, он великан?

– Когда как, – уклончиво ответил малыш.

– Когда как, – повторил мистер Картер. – Весьма неопределенно. Ну а все-таки скажи нам, как же он выглядит?

– Я люблю его, – сказал мальчик. – А он любит меня.

– Это очень сильное слово, – заметил мистер Картер. – Его лучше поберечь для чего-нибудь настоящего, к примеру, для Большого Саймона и Маленького Саймона.

– Он настоящий, – с жаром воскликнул мальчик. – И очень умный. Он настоящий.

– Послушай, – обратился к нему отец. – Когда ты идешь в сад, там ведь никого нет? Есть или нет?

– Нет.

– А потом ты начинаешь думать о своем мистере Вельзи, звать его про себя, и он приходит.

– Нет, – не согласился Маленький Саймон. – Я должен нарисовать линии. На земле. Палочкой.

– Это одно и то же.

– Нет.

– Маленький Саймон, ты упрямишься, – сказал мистер Картер. – Я пытаюсь тебе что-то объяснить. Я живу на свете дольше, чем ты, значит, я старше и умнее тебя. Ты должен понять, что мистер Вельзи – это просто твоя фантазия, не более. Слышишь? Ты понял меня?

– Понял, папа.

– Ты его придумал. Он только так, понарошку.

Мальчик смотрел на свою тарелку, чему-то улыбаясь про себя.

– Надеюсь, мои слова до тебя доходят, – произнес мистер Картер. – Я хочу только, чтобы ты сказал: «Я играю понарошку с неким человеком, которого я сам придумал и назвал мистером Вельзи». Тогда никто не скажет, что ты лжешь, а тебе будет ясна разница между вымыслом и реальностью. Мистер Вельзи – это вымысел.

Мальчик не поднимал глаз от тарелки.

– Иногда он есть, иногда его нет, – не отступал мистер Картер. – Иногда он такой, иногда эдакий. Видеть его ты не можешь. А вот меня – можешь. Я – настоящий. Дотронуться до него ты тоже не можешь. Но ты можешь дотронуться до меня. А я – до тебя. – Мистер Картер вытянул большую белую руку зубного врача и взял своего маленького сына за загривок. На мгновение замолчав, он сжал пальцы. Мальчик еще сильнее втянул голову в плечи. – Вот теперь ты знаешь разницу между выдуманным и настоящим, – сказал мистер Картер. – Мы с тобой – это одно. Мистер Вельзи – совсем другое. Так кто же выдуманный? Ну давай, отвечай! Кто же выдуманный?

– Большой Саймон и Маленький Саймон, – последовал ответ.

– Не надо! – вскрикнула Бетти и тут же прижала руку ко рту, потому что какое же право имеет гость говорить «Не надо!», когда отец воспитывает сына по современной и научной системе? К тому же отца такое вмешательство раздражает.

– Что ж, мой милый, – сказал мистер Картер, – я уже сказал, что ты должен учиться на собственном опыте. Иди наверх в свою комнату. Ты узнаешь, что лучше – слушать старших или упрямиться как осел. Иди наверх и жди меня там.

– Неужели ты будешь бить ребенка? – воскликнула миссис Картер.

– Не будет, – ответил за него мальчишка. – Мистер Вельзи не позволит ему.

– Шагом марш наверх! – вскипел мистер Картер.

Маленький Саймон остановился в дверях.

– Мистер Вельзи сказал, что никому не позволит обижать меня, – прорыдал он. – Он сказал, что превратится во льва, замашет крыльями и всех съест.

– Сейчас ты узнаешь, кто из нас настоящий, – прокричал отец ему вслед. – Не хочешь понимать по-хорошему, что ж – поймешь по-плохому. Придется тебе спустить штанишки! Но сначала я допью чай, – закончил он, обращаясь уже к дамам.

Те промолчали. Мистер Картер допил чай и неторопливо вышел из комнаты, не забыв вымыть руки невидимыми водой и мылом.

Миссис Картер не произнесла ни слова. Бетти тоже не знала, что сказать. Лучше бы они были заняты разговором – она боялась, что сейчас до их слуха донесется нечто ужасное.

Она оказалась права. Раздался душераздирающий вопль.

– Господи! – воскликнула Бетти. – Что это? Неужели он ударил его так сильно? – Она вскочила с кресла, ее наивные глаза заметались за стеклами очков. – Я иду туда! – крикнула она, вся дрожа.

– Идем, идем вместе, – вскинулась миссис Картер. – Идем наверх. Это кричал не Маленький Саймон.

На площадке второго этажа они увидели мужской ботинок со ступней внутри – он лежал, словно мышиная лапка, которую выронил кот.

Спецзаказ[51]

С широко раскрытыми глазами и с неохотой, граничащей с ужасом, Альберт Бейкер медленно капитулировал перед страстью, которая неизбежно должна была изменить всю его жизнь. «Я сошел с ума?» – спрашивал он себя.

Он задал этот вопрос в конце длинного письма некоему Старшему Брату Фрэнку, который давал житейские советы в разделе «Душевные письма» популярного еженедельника «Хорошее настроение». Письмо напечатали целиком.

Дорогой Фрэнк!

Простите, что пишу вам, но вы просили нас писать о своих трудностях. Я в затруднении, и мне некого спросить, поскольку люди скажут, что я сошел с ума. Я влюблен. Вот только дама моего сердца не похожа на остальных. Она другая.

Вы когда-нибудь бывали на Оксфорд-стрит в восемь утра? Мне приходится ходить туда каждый день, я там работаю. Повсюду вы увидите, как молодые люди устанавливают в витринах искусственных девушек, которых им положено каждый день одевать в разные наряды. Это зрелище тянется по обе стороны улицы, словно та картина, на которой римляне похищают сабинянок, только здешние дамы не такие