Мальчики в долине - Филип Фракасси
– Хватит! Убей этого мальчишку! – кричит Бартоломью, и я поворачиваюсь к нему.
– Замолкни, демон! – приказываю я и чувствую, как сердце наполняется внутренним светом и силой. – Ты стоишь перед Господом!
Я замечаю, как несколько других делают шаг назад. Бартоломью замолкает.
Я возвращаюсь к Джонсону, осторожно кладу ладонь на его руку, сжимающую горло Байрона, в надежде, что он его отпустит. Я говорю быстро, уверенно.
– Ты веруешь в Святого Духа, в Святую Католическую Церковь, в Святое Причастие, в отпущение грехов, в воскрешение плоти и жизнь вечную?
Джонсон пытается ответить, но выдавливает из себя лишь какое-то бульканье, а потом писк, который я не могу разобрать.
Я расцениваю это как «да».
– Теодор Джонсон, я крещу тебя во имя Отца и Сына и Святого Духа. – Я подхожу ближе и совершаю над ним крестное знамение. Я не осмеливаюсь касаться его плоти, но осторожно кладу руку ему на плечо и ловлю его взгляд.
Я едва замечаю, как Байрону удается вырваться, и он прячется у меня за спиной.
Тяжелая слеза выкатывается из глаза великана, и я спешу закончить.
– Кровью Иисуса смываются твои грехи. – Я громко выдыхаю, хотя даже не заметил, как перестал дышать. Свет покидает мое тело, и я осознаю грандиозность происходящего. Меня бьет дрожь, но я заставляю себя продолжать, закончить начатое. Затаив дыхание и удивленный, как и все вокруг, тем, что это каким-то образом сработало, я завершаю ритуал. – Да благословит тебя Господь и сохранит тебя!
Дело сделано.
В спальне царит тишина. Никто не двигается. Словно мы навсегда застыли в этой точке времени и пространства.
Даже завывание шквального ветра кажется странно приглушенным. Джонсон продолжает смотреть на меня с каким-то удивлением. Он склоняет голову, будто к чему-то прислушивается. Хриплым голосом он неразборчиво шепчет что-то странное:
– Мух больше нет.
Я киваю, хотя не понимаю, о чем он. Хуже того, я понятия не имею, что будет дальше. Но тут я слышу Дэвида.
– Питер! – доносится его голос из коридора.
А вместе с ним звук, напоминающий отдаленный раскат грома.
– Ты там живой? – кричит он, его голос приглушен закрытыми дверьми.
Дэвид… живой?
Ситуация принимает весьма странный оборот, одинаково ошеломляющий для всех. Байрон вопросительно смотрит на меня и пожимает плечами, все время потирая больную шею.
– Я здесь! – кричу я как можно громче, ожидая, что меня схватит Джонсон, или пырнет ножом кто-то из мальчишек, или Бартоломью набросится на меня. Но ничего такого не происходит. – Я тут не один!
Раскаты грома становятся все ближе и ближе.
Раздается глухой стук в дверь.
Наконец Бартоломью выходит из оцепенения и шипит стоящему рядом Саймону.
– Саймон! Иди!
Саймон кивает и бежит к дверям, Терренс следует за ним.
Дэвид, беги! – мысленно приказываю я, но он кричит снова, и я опять теряюсь.
– Питер! – Судя по близости его голоса, он стоит прямо за дверьми. Двое мальчиков, охранявших вход, вытаскивают длинный подсвечник из ручек, чтобы открыть двери.
Когда Дэвид снова подает голос, он звучит словно издалека.
От тревоги у меня противно крутит живот. Внезапно я чувствую всем своим существом, что сейчас произойдет что-то ужасное.
– Прости! – долетает его голос.
И двери распахиваются настежь.
55
Дэвид летит сломя голову обратно по коридору, изо всех сил стараясь не поскользнуться на керосине, который он разлил, докатив проклятую бочку от балкона к спальне, и добегает до Пула как раз в тот момент, когда открываются двери и слышатся разъяренные голоса.
Пул сует ему зажженную лампу.
– Быстрее, идиот!
Дэвид хватает лампу и разворачивается.
Длинный коридор погружен во тьму, но теперь он упирается не в черную стену, где находится вход в спальню, а в освещенный дверной проем. Дэвид видит обращенные к нему лица – на одних читается замешательство, на других – беспримесная ненависть.
Двое человек бегут к нему, быстрые, как тени, и зловещие, как смерть.
Дэвид слегка сжимает пальцами ручку лампы, замахивается и швыряет ее вперед, словно забрасывает подкову на колышек.
– Питер! – кричит он, когда лампа взлетает в воздух, а две зловещие тени уже преодолели половину коридора. – Ложись!
* * *
Яркая вспышка озаряет дальний конец коридора. Огонь взмывает вверх, напоминая светлячков из моего детства, за которыми я иногда гонялся по вечерам в полях недалеко от дома.
Затем пламя падает на землю, и огненная дорожка бежит прямо к нам по центру коридора. И только сейчас я замечаю возле входа бочку.
Огненная дорожка добегает до бочки, раздается оглушительный взрыв. Два мальчика, стоявшие возле дверей, вспыхивают и отлетают в стороны. Я разворачиваюсь, широко раскидываю руки и бросаюсь на пол, в падении подхватывая двух или трех малышей.
Пламя чудовищно ревет, и дети начинают кричать. Облако обжигающего воздуха поднимается по моим ногам, по спине, шее и голове. Когда оно заглатывает меня, я зажмуриваю глаза.
* * *
Бочка взрывается, и из нее вырывается волна пламени. В мгновение ока огонь заполняет коридор, словно гигантский оранжевый кулак несется к тому месту, где стоят Дэвид и Пул.
– Господи Иисусе! – кричит Дэвид и хватает Пула.
Он утягивает его за собой в сторону, подальше от открытой пасти коридора, прижав к стене на верхней лестничной площадке. Огонь вырывается в вестибюль, словно яростное дыхание дракона.
Дэвид даже не замечает своего крика.
Пул начинает ругаться.
– Отпусти меня! – кричит он и семенит в сторону коридора, уже полностью охваченного пламенем.
Дэвид хватает его за рукав.
– Отец! Там огонь! – кричит он.
– Конечно, там огонь. Но мы должны покончить со всем этим и поджечь бочки в вестибюле! Все это место нужно сжечь!
– А как же все остальные? – спрашивает Дэвид. Безглазое лицо Пула хмурится.
– Они будут вознаграждены на небесах, сын мой.
Дэвид понимает, что должен попытаться помочь выжившим. Он делает шаг к Пулу, готовый применить силу, если понадобится, и двумя руками хватает его за рясу. Старый священник кричит и тянет его на себя, они оба снова оказываются перед огненной пастью коридора.
– Черт тебя возьми! – кричит Дэвид и краем глаза замечает какое-то быстрое движение.
Он поворачивается и видит ребенка, охваченного пламенем и бегущего к ним, словно бескрылая птица-феникс. Дэвид отпускает Пула и застывает в шоке.
Это невозможно!
В нескольких футах от них горящая фигура взбегает по стене, а затем перепрыгивает через огненную реку. Сквозь завесу огня Дэвид видит смертельный оскал, длинный нож, крепко зажатый в горящей руке.
Фигура летит прямо на него.
Саймон, думает Дэвид, узнав по остаткам плоти на ухмыляющемся
