Ричард Кнаак - Король серых

С почетного места, на котором сидел Джеремия, банкетный зал был как на ладони. Интерьеры впечатляли: мраморные колонны, увитые виноградом; золотые блюда и посуда, шикарный белый стол (кто-то из гостей сказал, что он сделан из алебастра или чего-то в этом роде); гобелены на стенах, прославлявшие подвиги и победы эльфов, главным образом — самого Оберона.

Наряды гостей в роскоши не уступали интерьерам: шелковые платья, переливавшиеся всеми цветами радуги; перстни с изумрудами, жемчужные ожерелья; усыпанные драгоценными камнями эфесы и ножны; бриллиантовые диадемы, некоторые из которых достигали фута и более в высоту, но казалось, это нисколько их не портит. Сами эльфы отличались неземной красотой, даже мужчины. Любой из них легко завоевал бы сердца — и кошельки — Голливуда и Мэдисон-авеню. Все они старались заглянуть Джеремии в глаза, заставляя его все время краснеть. Хуже всего было то, что для эльфов не имело ровным счетом никакого значения, мужчина он или женщина. Их вкусы не знали подобных скучных ограничений. Вкусы самого Джеремии, к счастью, были более консервативны.

Словом, все в этом зале — зале короля Оберона — буквально подавляло величием и роскошью… все, кроме одного обстоятельства.

Такого крохотного банкетного зала Джеремия не видел. Стены были так близко, что ему становилось не по себе. По сравнению с баром «Бесплодная земля» королевство Оберона было словно втиснуто в чулан. Притом что миру Серых было неведомо такое понятие, как физические границы, это казалось тем более странным.

Джеремия опустил голову и поймал устремленный на него пристальный взгляд Оберона. Джеремия потупился и сделал вид, что занят едой. Ему не хотелось привлекать к себе излишнее внимание властелина эльфов. Он боялся, что банкет кончится и ему начнут предъявлять какие-нибудь условия.

Он скоро обнаружил, что здесь эльфы и феи — это одно и то же. Оберон и его подданные были квинтэссенцией многих-многих сказок. Встречались, правда, небольшие различия между гостями и слугами, которые больше походили на героев современных детских комиксов.

Подали очередное блюдо — молочного поросенка, изо рта у него торчало яблоко. Пахло аппетитно, и Джеремия, несмотря на то что съел уже довольно много, поймал себя на том, что ему не терпится отведать и этого. Он вдруг обнаружил, что здесь, похоже, можно съесть столько, сколько душе угодно. Даже еда была здесь частью волшебной игры воображения.

Его не отпускало гнетущее чувство, что здесь должен быть кто-то еще, такой же настоящий, как он, и одновременно Серый. Однако Джеремия Тодтманн никак не мог вспомнить, кто это мог быть. Если бы рядом действительно были другие человеческие существа, он наверняка бы вспомнил.

Разглядывая жареного поросенка, он краем глаза видел Оберона, который теперь разговаривал с королевой Титанией. Дважды Джеремия пытался разглядеть ее и дважды не смог определить, кого она ему напоминает, хотя она, несомненно, была самой красивой из присутствовавших на банкете женщин. Рискуя привлечь внимание Оберона, он еще раз попытался рассмотреть королеву Титанию. Кого же она ему напоминала? Какого-то близкого ему человека…

Он забылся — слишком долго не сводил глаз с Титании, и Оберон наконец перехватил его взгляд. Как только это произошло, все исчезло — не было больше ни королевы Титании, ни банкета. Только глаза Оберона.

«Нет! Опасность!»

Тодтманн моргнул, чтобы незаметно отвести взгляд. Лицо Оберона потемнело. В затянутой элегантной перчаткой руке Оберон держал кубок с вином. Воздев руку, он с силой ударил основанием золотого кубка по алебастровой поверхности стола, грозя разнести его вдребезги.

— Пир кончается.

Остальные эльфы как по команде прекратили пить и жевать, синхронно отодвинули стулья, вышли из-за стола и, образовав идеальную колонну по два, удалились. Слуги так быстро убрали со стола, что казалось, все исчезло само собой. За столом остались лишь Оберон и Титания.

— Моя дражайшая супруга не имеет ничего против того, чтобы время от времени иметь связь с человеком. Особенно с человеком твоего королевского положения.

Не успел он опомниться от столь неожиданного заявления, как заговорила Титания голосом музыкальным, как мелодия весны:

— Есть и другие, если ты предпочитаешь разнообразие. Все же надеюсь, что ты не забудешь обо мне.

«Не смотри им в глаза!» — напомнил себе Джеремия. Именно так в сказках и фильмах они ловят смертных… или это вампиры? Джеремия решил, что это почти одно и то же: Оберон был очень похож на графа Дракулу.

— Благодарю вас… за весьма щедрое предложение… только… только давайте как-нибудь в другой раз.

— Разумеется, — сказала королева фей, и звук ее голоса заставил Джеремию поежиться. В душе Джеремия готов был принять ее предложение — да и какой мужчина на его месте не хотел бы этого? — однако сознание, кто перед ним, внушало опасения. Джеремия мучительно пытался вспомнить, кого же она ему напоминает, кого-то, кто так много значил для него. Кого-то…

Каллистра! Он до боли стиснул ладони, и это, пожалуй, было единственным, что могло бы выдать охватившие его чувства, однако он держал руки под столом и никто ничего не заметил. Джеремия знал, что сейчас должен быть настороже, как никогда. Хоть он и считал, что способен противостоять их воле, эльфам удавалось манипулировать его сознанием. Они действовали постепенно, шаг за шагом, заставляя его забывать об одном и думать о другом. Каллистра была не единственным его воспоминанием, которое эльфы старались стереть из его памяти; он все еще помнил какого-то человека, мужчину, который был с ним в мире теней, только вот имя… имя постоянно ускользало.

Кроме того, Джеремия вспомнил лицо Оберона, каким оно было, когда тот со своим спутником настигли его в пустой лавке. Помнил он и слова Оберона о том, что смертный будет его гостем отныне и навеки.

«Вот я и сижу здесь, на пиру, устроенном в мою честь!»

Несомненно, все подстроено Обероном. Впрочем, какой толк от того, что он это знает? Ощущая на себе пристальный взгляд Оберона, Джеремия не мог ускользнуть отсюда, иначе давно бы уже перенесся обратно в лавку.

— Как пожелаешь, — сказала Титания, когда он отказался от ее очень щедрого предложения. — И я буду ждать, пока ты пожелаешь.

Ее слова заставили Оберона улыбнуться, но улыбка была недобрая.

— Пора поговорить о другом, смертный. О том, чтобы уничтожить птицу и Ароса, это пугало, и вернуть царству теней былую славу. О новом золотом веке, когда люди и эльфы снова будут жить в гармонии и согласии, вспоминая о сегодняшних невзгодах как о кошмарном сне.