Сергей Алексеев - Мутанты

Грузный, небритый бармен поднял мутные, полусонные глаза и даже не шевельнулся:

— Что, трубы горят?

— Налывай! Швыдко, швыдко! Ты що, батько не поба-чив?

— Мне на твоего батьку… с прибором, — вяло ухмыльнулся тот. — Нету виски. Нема, понял?

— Як же немае? — обескураженно возмутился Лях и указал на барную полку. — А це що? Моча, чи що?

— Ну вы достали, хохлы. — Бармен сгрузился со стула и стал пересматривать на свет остатки в бутылках.

Столь дерзкого неуважения Гуменник уже вытерпеть не смог. Он молча выслушал перепалку и внезапно ожег стеком стойку — висящие над головой бокалы брызнули на пол.

— Хозяина до мене!

Дремлющие контрабандисты враз проснулись, зашевелились, бармен меланхолично достал из-под стойки бейсбольную биту, а возле Ляха возник губастый и стриженный наголо охранник.

— Це ж провокация, — догадался наконец телохранитель и, прикрывая собою шефа, крикнул: — Стоять! Перед вамы повноважный представнык презыдента Украини Гуменник! Геть, кажу!

— Тю! Та це ж Гуменник, хлопцы! — послышался радостный, но похмельный голос из зала. — Сам батько! А с ним Геббельс!

И сразу же словно ветер зашелестел листвой:

— Ну? Тот самый Гуменник? Бандера недобитая?

— Да точно он! Петух хохлатый! Живой, как в телевизоре!

— Братва, он тут права качает!

— Уходим, — шепнул Лях. — Твои конкуренты… Це ж Восточная Украина, предатели…

Лях защищал доверенное ему тело профессионально: тычком опрокинул охранника и, пока контрабандисты чухались, метнул в них стул и стал отступать к выходу, прикрывая шефа. Тот был настолько обескуражен, что и про стек забыл, пятился за спиной телохранителя и опомнился, когда оказались на улице.

— Драться хочу! — крикнул он, вырываясь из рук Ляха. — За мной!

— С кем драться? — Мудрый Геббельс тянул его вдоль улицы. — Москальские гузнолизы! Пошли, батько! Сам подумай: кто они, а кто ты? Ты Гуменник!

Несколько разъяренных контрабандистов выскочили на крыльцо, однако Лях успел втащить батьку в переулок, где они пошли шагом, дабы не оскорблять достоинства важного государственного лица.

— Прикажу закрыть кабак! — все еще духарился бать-ко. — Где голова?

— Кто ж его знает? Мабуть, еще мутанта ловит.

— Нет, Лях, шо происходит? Мене ж у Братково хлибом-силью зустричалы!

— Як же ж, помню.

— Здесь шо, власти нема?

— Партызаны, батько! Беззаконни люды.

— Вези меня в резиденцию, — велел Гуменник. — Я знаю, кто за происки и провокации ответит!

— На чем же я повезу? Транспорта нет, все еще спят. Тем часом в дальнем конце переулка целая толпа народу

показалась, вроде даже с плакатами.

— Це що там? — обрадовался батько. — Демонстрация? Так выступыты ж треба!

Но Лях схватил его за рукав и поволок в обратную сторону:

— Батько, це не демонстрация! Це ж мужики с дрючками… И в самом деле вдруг оттуда рев послышался:

— Хлопцы! Вон они! Бей хохлатых!

Разъяренная толпа с дрючками в руках неслась за ними, пожалуй, версты две и несколько раз настигала, даже дрючить пыталась и за одежду хватала, но Лях прикрывал бать-кину спину, на ходу отбивался биноклем и таким образом спасал государственное тело. Оторвались они от погони лишь потому, что перескочили какой-то забор и случайно оказались на страусиной ферме. Покуда страусы чухались и вертели длинными шеями, успели проскочить через широкий двор. Мужики же, когда вслед за ними полезли, попали под клювы этих могучих птиц и отступили, поклеванные.

А Гуменник с Геббельсом бежали какими-то пустырями и левадами еще с полверсты, после чего остановились неподалеку от лесопилки и пали в лопухи, чтоб отдышаться. Всякий, кто хоть раз бывал на охоте, знает, что такое бегать с похмелья, да еще если тебя гонят вместо зверя.

— Доберемся до резиденции — весь этот партизанский край накажу, — переведя дух, пригрозил батько. — Братко-во — на черезвычайное положение. Установить комендантский час, закрыть все развлекательные заведения. Лишить инвестиций и дотаций. Они у меня взвоют…

Геббельсу несколько раз досталось дрючком по спине, поэтому он лежал на животе и вытирал пот лопухом.

— Тут твоя вина, батько, — глубокомысленно сказал он. — Сам же выступал за свободу и демократию. Вот народ и возомнил, что он в этом процессе главный. А я тебя предупреждал: свобода — это дрючок о двух концах.

— Ты бы, умник, сходил на лесопилку и достал горилки, — проворчал Гуменник. — И телефон. Обеспечь мне связь с Сильвой! У меня больше сил нет бегать! Я Гуменник, понимаешь? Я лидер партии и личный представитель президента!

Оказалось, что еще есть.

Лях скрылся за штабелями досок и пробыл там всего пару минут, но выскочил назад галопом и помчался к батьке. На пятки ему наступали трое мужиков с дубьем, и Гуменник не стал ждать, когда они приблизятся, рванул с низкого старта в сторону лесополосы. Пильщики скоро отстали, а потом и вовсе вернулись на свои рабочие места. Геббельс догнал его уже в лесополосе.

— Я понял! — на ходу закричал он. — Батько, я все понял! В Украине переворот!

— Да ты рехнулся, Лях! Какой переворот?

— Пока мы охотились на мутанта, президенту объявили импичмент, — уверенно заявил Лях, вращая горящими глазами. — Оппозиция! И отстранили от власти…

— Кто сказал?!

— Анализ показывает…

— Пошел ты, аналитик хренов!

— Но нас везде сразу узнают! И набрасываются!

— Потому что у нас медийные лица. Засвеченные!

— Да эти мужики что, телевизор смотрят? А сразу как собаки!

— Сколько тебя учить? Надо уметь разговаривать с народом!

— Ладно в кабаке контрабандисты, — возмущался телохранитель, — но на лесопилке-то! Явное непримиримое отношение к нашей партии!..

— Может, они москали?

— Хохлы, батько! Но базар подняли за оселедец! Он им — как красная тряпка для быков… Бандеровец, кричат!

— Кепку бы надел, — тревожно посоветовал Гуменник и погладил лысую голову.

— Где взять-то? Худо дело, батько. Тебе же раньше из всех хат рюмку горилки на блюде выносили. Девок давали целовать, на руках, как атамана, качали, помнишь?

— Ну! Встречали, как положено!

— И когда ты даже буянить начинал — пальцем не трогали, верно? Освободитель, кричали, кормилец-поилец!

— Давай-давай, ну? Суть излагай, Лях!

— Суть такова, батько… Если не президента, то тебя свергли точно! Это сейчас быстро делается. А то и вовсе партию прихлопнули!

Гуменник схватил его за грудки и потряс:

— Меня?! Гуменника? Я с москалями в Киеве бился! Я их в Крыму молотил и в Чечне, как баранов, резал! Я румын и албанцев мочил! И на майдане полки за собой поднимал!