Мэйв Флай - С. Дж. Лид
- О... - говорю я. - Спасибо. Это смесь.
Он еще некоторое время смотрит на кости, потом на одержимую девушку, висящую на дереве, на двор. Его взгляд возвращается ко мне.
- Вы случайно не профессиональный декоратор? Мы с женой просто обожаем Хэллоуин, а все это очень-очень хорошо. Мы бы обязательно наняли вас в следующем году.
* * *
Вскоре привезли еду. Я быстро кормлю кота Лестера и направляюсь в спальню, чтобы снова наброситься на Гидеона, но его там нет.
Я возвращаюсь на кухню, открываю контейнеры, достаю тарелки. Он все еще не вышел из ванной. Я возвращаюсь в спальню и вижу, что дверь в ванную открыта. Его там нет. Я повторяю свой путь, возвращаюсь в комнату, пробегаю глазами по всему. Неубранная постель, разбросанная на полу одежда и мебель. Книги, которые теперь стоят на моей полке.
Ключи от подвала исчезли.
Я не чувствую своего тела, когда двигаюсь к лестнице. Спускаюсь по ней ступенька за ступенькой. Я не позволяю себе ни дыхания, ни мыслей, ни ощущений. Один шаг, другой. Движение, методичное. Я не позволяю себе ничего.
Я вижу открытую дверь подвала.
Дверь в подвал открыта, и Гидеон внутри.
48
- Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать, - сказала мне бабушка в то утро на кухне. - Я хочу рассказать тебе одну маленькую историю.
Я спустилась за ней по лестнице, в руках у нее была связка ключей. Возле двери в подвал она повернулась ко мне. В подвал меня не пускали. Бабушка говорила, что она очень бережно относится к своим винам и не хочет, чтобы я или кто-то другой случайно прикоснулся к тому, к чему не должен. Я никогда не была внутри.
- Мэйв, люди украдут у тебя все, что, по их мнению, им позволено.
На ней был шелковый халат с мехом вокруг воротника и подола. На ней были тапочки, которые делали ее шаги бесшумными.
- Я забеременела твоим отцом в "Шато" от женатого мужчины. Он был довольно знаменит, как и его жена, и он хотел, чтобы я прервала беременность. Естественно, я все равно хотела прервать беременность, и, заметь, тогда это не было нормой, но это было возможно. Но когда этот человек сказал мне сделать это, я поклялась, что не буду. Это было простое решение, возможно, самое быстрое из всех, которые я когда-либо принимала. Он был в ярости. Он угрожал разрушить мою репутацию, мою карьеру, обвинить меня в проступках, которых я не совершала. Прекрасно. Только он думал, что это сойдет ему с рук. Этот человек, которого я впустила в себя. Он думал, что я позволю ему уничтожить себя. Он вообще думал, что переживет меня.
Она пристально посмотрела на меня.
- Если и есть одна истина, которую тебе нужно знать больше всего на свете, так это то, что впустить кого-то сюда, впустить его в себя - значит покончить с ним. Потому что никто никогда не увидит тебя по-настоящему. А когда увидит, для него будет слишком поздно. Ты - такая, какая ты есть, и что бы ты ни думала, ты не сможешь этого изменить. Волк всегда остается волком. Так что, если ты умна, Мэйв, ты никогда не откроешь эту дверь тому, кто пожелает выйти обратно.
Она повернулась и вставила ключ в замок, распахнув большую деревянную дверь.
Она шагнула внутрь темноты.
- Входи, Мэйв, - сказала она, - и познакомься со своим дедушкой.
49
Гидеон стоит в подвале дома моей бабушки, моего дома, в полной неподвижности.
Как будто комната дышит, как будто стены колотятся, пульсируют жизнью, которая не предназначалась для того, чтобы быть разделенной с живым смертным. Не с кем иным, как со мной.
Гидеон все это воспринимает.
Мой дед в кресле, его кости разложены так, как их разложила моя бабушка много лет назад. Другие кости и части тела, собранные ею, лежат в большой плетеной корзине рядом с ним. Я никогда не знала, кому они принадлежали, но это и не имело значения. А еще там лежат кости других людей, собранные мной здесь и там за эти годы. Тех, кого бабушка научила меня убивать, потому что сказала, что однажды мне понадобится знать, как это делать и как потом от них избавляться. Как всегда, она была права. Я должна была знать, даже тогда.
Вот кости Андрэ, палец Хильды, сувенир, который кот Лестер приберег для меня, в то время как остальные ее вареные и невареные останки отправились в мои декорации. В углу комнаты лежит Лиз, все еще труп, но уже начинающий разлагаться, из ее живота вываливаются кишки и другие органы. Трубка и дохлая мышь все еще там, торчат между ее раздвинутых ног, мышиные уши все еще на голове. В ней больше мякоти, чем тела, она покрыта коркой.
Бабушка лежит на кушетке, которую я притащила, среди своих прекрасных подушек, одетая и накрашенная, и смотрит на все это.
За ее спиной - бутылки шампанского. То, которое я бы взяла для нас, чтобы выпить сегодня вечером.
Я вижу все это так, как Гидеон должен видеть впервые, и понимаю слова бабушки. Если бы он знал об этом раньше, он бы никогда не остался. Как он мог? А теперь он знает. Теперь он знает.
Гидеон медленно поворачивается, на его лице выражение полной непонимания.
Наконец, он заговорил.
- Я думал... то есть, может быть, я подозревал... что-то, но...
В его глазах стоят слезы. Слезы в глазах этого огромного человека, и слезы в моих собственных.
- Гидеон... - говорю я.
И это так ясно. Какой же я была дурой. Позволила себе поверить, что он такой же, как я, позволила ему убедить в этом нас обоих. Этот человек, который потерял своего лучшего друга детства и думал, что это делает его каким-то темным, думал, что это делает его каким-то монстром. Я была такой глупой. Я была такой... такой глупой. Позволила себе поверить, что когда-нибудь смогу быть кем угодно, только не одинокой.
- Мэйв... - говорит Гидеон, и я делаю шаг внутрь, а потом еще один.
- Зачем ты сюда пришел? - спрашиваю я.
Теперь, когда он знает...
- За шампанским, но...
- Тебе не следовало
