Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

Она связала из простыней верёвку и спустилась вниз.

А теперь вернулась нарочно за Игорем. Приманила, да-да, приманила! – здесь он оказался прав; методики существовали. Майка обещала, что у Игоря не будет проблем ни с верой, ни с этнической принадлежностью, ни с языком. Зато тело его изменится, станет прекрасным и молодым. Таким, как у остальных. В раю все равны.

Кто бы сомневался.

– Какая сатанинская ирония, – сказал Игорь, когда она закончила говорить. – Мы-то тут всегда считали, что из нашей юдоли нисходят исключительно в ад. А вышло вон как.

– Святотатствуешь, – с поощрительной усмешкой сказала Майка. Похоже, ничего страшного в маленьком таком, шутливом святотатстве не было.

Тем не менее, он поинтересовался:

– А разве уже нельзя? – И добавил: – Барышня, вы торопите события. Я пока что ни черта не решил.

– Не нужно быть провидицей, чтоб сообразить, что ты примешь верное решение.

Игорь заметил, что она не первый раз сбивалась на чересчур сухой, чересчур «канцелярский» язык. Не то в Эдеме покамест было маловато русских, не то Майка работала там каким-нибудь пресс-секретарём у официального лица.

– Хочу ещё раз взглянуть на твой Новый Иерусалим, – сказал Игорь.

– Скоро он может стать и твоим.

Они вышли на балкон. Тот и впрямь успел заметно опуститься. От раскрывшейся картины буквально дух захватывало – особенно от зрелища Храма. Форма его купола, белого как алебастр, заключённого в золотую сеть и оттого похожего на гигантское яйцо Фаберже, была идеальна. Совсем как форма любой из Майкиных персей.

Повалив её и начав кусать за ушко, Игорь спросил:

– А обрезание для неиудеев обязательно?

Она отрицательно замотала головой и засмеялась. Хотя, возможно, попросту увёртывалась от щекотки.

Игорь переехал жить к Майке. На службе написал заявление на неделю отпуска «без сохранения содержания». Начальнику отдела доверительно сообщил: «Хочу гульнуть, пока холостой». Тот заржал и предостерёг: «Не надорвись. В наши годы надо осмотрительней с этим делом». Светке Игорь позвонил с мобильника и сказал, что найти его сейчас можно только по нему, городской телефон отключили в связи с ремонтом линии. Нежное щебетание жены, полное пошлых благоглупостей и еле прикрытой похоти, привело Игоря в ярость. Он кусал костяшку пальца, чтобы не сорваться на ответный мат и мычал что-то вроде «угу, дорогая». Майка смотрела на него своими библейскими глазищами и страдала, казалось, больше, чем он. Наконец экономная супруга Игоря вспомнила, что денежки на счету не бесконечны, торопливо передала обязательный привет от своей ненаглядной матушки, поцелуйчик от Ирушки, напомнила, что приедут они двадцать второго июня, ровно в шесть утра – и отключилась.

Игорь с облегчением выдохнул, разомкнул зубы, изучил их отпечаток на пальце и спросил:

– Таки когда ты гово’гишь, Майя, наш балкончик п’гибудет до Ие’гусалима?

– В день солнцестояния, – сказала Майка.

Игорю оставалось только восторженно поаплодировать госпоже Случайности.

Определённо, это весьма остроумная особа.

– О чём задумался? – спросила Майка ранним утром двадцать первого июня. Они лежали на спинах, на некотором расстоянии друг от друга, но взявшись за руки. На полу. На ковре. Сердце у Игоря ещё не вполне успокоилось. Прав был шеф, думал он, в наши годы надо бы осмотрительней с этим делом.

– Об алиментах, – сказал Игорь. – Светка работает воспитателем в детском саду, и жалованье у неё тоже, в общем, детское. А Ирушка – слабенькая, ей витамины нужны.

– Не волнуйся о деньгах, – сказала Майка. – Вообще-то давно нужно было об этом сказать. Мой «Ситроен» оформлен на Светлану. Полностью, без дураков. Я вожу его только по временной доверенности. Бумаги ей передадут. Потом.

– Что ж, изрядно, изрядно, – заметил Игорь. – Сколько он стоит, тысяч пятнадцать? Приличная такая цена за неплохого такого мужика.

– Язык твой змеиный, – с огорчением сказала Майка.

Игорь зашипел, выставил язык, подвигал кончиком.

– Ошибаешься. Смотри, ничуть не раздвоенный.

Она почему-то не захотела поддержать шутку, встала, накинула халат и вышла из комнаты. Вскоре зашумела вода в ванной.

Игорь вылез на балкон. Верхушки деревьев-гигантов Эдема были с ним уже почти вровень. Пахло цветами – растительность там, внизу, была усеяна ими буквально сплошь. Как моя карма – грехами прелюбодеяний, подумал Игорь.

Большая яркая птица с хохолком, малиновым брюшком и длинным зелёно-сине-жёлтым хвостом опустилась на перила и начала вычищать клювом коготки. Она совершенно не боялась Игоря, руку протяни – коснёшься. Кецаль, изумился он, чёрт возьми, это же самый настоящий кецаль! Птица индейских императоров. Значит, Эдем всё-таки расположен в Мезоамерике? И, может быть, не так уж неправ был лорд Кингсборо, считавший, что ацтеки и майя суть пропавшие колена Израилевы?

– Майка! – заорал Игорь, устремляясь в квартиру (кецаль испуганно вскрикнул и упорхнул). – Мною совершено эпохальное открытие! Майя, ты – майя! Эгей, женщина загадочного народа, скажи мне, правда ли конец света состоится в 2012 году?

Моросило. Встречающих было мало, – и все какие-то нахохленные, серые, ушибленные, вроде Игоря. Казалось, никто из них не ждал от прибывающего состава ничего хорошего. Будто не родные, любимые и близкие выйдут сейчас из вагонов, а чужие и даже враждебные; опасные; но избегнуть встречи с ними почему-то категорически невозможно.

Наконец поезд вошёл на станцию. Он полз и полз, и полз, и дёргался и громыхал. Он был зелёным и мокрым. Игорь тоже был мокрым и, он не исключал, слегка зеленоватым – от бессонной ночи, а пуще того от проклятых дум. Стоял на перроне, ёжился и сжимал опущенные в карманы руки в кулаки. Бедная Майка сейчас рыдала, должно быть, на своём волшебном балконе и крыла его последними словами: за побег, предательство, за вероломство, за угнанный «Ситроен», за полную, полнейшую ничтожность. А может, и не ругала – спускалась по верёвке из простыней на райскую мураву и посвистывала, прикидывая, кого бы в следующий раз приманить, раз с Игорем не выгорело.

Да нет, нет, конечно, подумал он. Какая я всё-таки сволочь.

Свет в большинстве вагонов был почему-то погашен; Игорь представить не мог, как люди собирали свои пожитки в полумраке. Он смотрел на серо-свинцовые стёкла в надежде увидеть личико своей Ирушки, своей девочки, но видел только неясные силуэты отражающихся привокзальных строений. И вдруг – всплеск, вспышка яркого, золотого, устремлённого ввысь! В одном, в другом проплывающих мимо него вагонных окнах отразился сверкающий под нездешним солнцем купол величественного Эдемского Храма.