Виталий Вавикин - Суккубус

– Вот тебе еще одна история, Билли, – сказал Маккейн старому другу.

– Надеюсь, последняя, – Брендс прищурился, вглядываясь в синее небо. – Надеюсь, последняя…

Часть шестая

Глава первая

Кэтрин Розенталь. Линден выглянул в коридор. Тишина. Пара дежурных ламп. Тени… Долгая ночь… Линден закрыл за собой дверь. Повернул ключ. Теперь его никто не побеспокоит. Он достал из кармана кусок скотча, подошел к кровати и заклеил женщине рот. Кэтрин открыла глаза. Что-то промычала, увидев Линдена. Он облизал ей щеку. Проверил ремни на ее руках и лодыжках. Смазал вазелином руки и запустил их между ее ног.

– Тихо. Тихо, – шептал он. – Тебе же нравится. Я знаю, что тебе нравится.

Кэтрин не двигалась. Толстое лицо санитара покрылось потом. Он изучал ее тело, ковырялся в нем, как когда-то это делал Фрэнк – муж Кэтрин. Глубже и глубже, умоляя позволить воплотить его извращенные желания в жизнь. А их сын, Томас, спал в соседней комнате.

– Расслабься, – говорил Фрэнк. – Еще совсем чуть-чуть…

Этот ублюдок всегда считал себя хорошим любовником. Толстый, с вечной одышкой и похотливым взглядом. Он требовал от Кэтрин страсти и самоотдачи в постели. Кэтрин не была монашкой, но Фрэнк… Ему не нужна была жена, не нужна была женщина, с которой он мог бы провести в постели ночь. Он хотел иметь свою личную куклу для удовлетворения извращенных фантазий. И это уже не был секс. Скорее что-то ненормальное. Ненатуральное до боли в кишках и рвотных позывов. Он предлагал, просил, заставлял… А потом появилась эта шлюха Эмери, и Кэтрин впервые поняла, что хочет убить кого-то. Она планировала это несколько месяцев. Узнавала подробности, обдумывала детали. Ей некуда было торопиться…

В ту ночь Фрэнк был пьян и необыкновенно разговорчив. Он строил планы на рождество и размышлял о том, в какую школу им следует отправить сына. Они поднялись наверх, в спальню, и он долго пыхтел, изучая анатомию тела жены. Затем пресытился, устал, грузно повалился на кровать. Кэтрин дождалась, когда он уснет. Спустилась на кухню, взяла нож и перерезала ему горло. Он лежал под ней, выкатив глаза, так и не осознав, что произошло: мертвый, покорный, залитый кровью, словно собственным дерьмом.

Кэтрин приняла душ. Оделась. Вызвала такси и поехала к Эмери…

Такой была ее история.

– Теперь притворись мертвой, сука, – прохрипел Линден.

Кэтрин лежала, чувствуя, что ремни больше не стягивают тело. Других чувств не было. Совсем не было. Линден повернул ее на бок, склонился к самому уху и пообещал, что в эту ночь его хватит еще на несколько раз. Кэтрин выудила из его нагрудного кармана шариковую ручку, и когда он попытался снова пристегнуть ее к кровати, воткнула ручку ему в глаз.

Странный это был допрос…

– Так вы хотите сказать, что Маккейн и его брат изнасиловали вас? – спросил девушку Вест. Напуганную, промокшую под дождем, в разорванной одежде, с трясущимися руками…

– Да, – Кристин мотнула головой. – То есть, нет… Я не знаю! Они, наверное, чем-то опоили меня…

– Кто?

– Маккейн и Брэдли! – она замолчала. Закрыла глаза.

– И как именно они это сделали, мисс Ллойд?

– Я не знаю.

– Они дали вам какие-то таблетки или что-то еще?

– Нет. Они, наверное, подсыпали что-то в вино.

– Значит, вы пили только вино?

– Да.

– Много?

– Я не была пьяна, детектив!

– Хорошо. И что было потом?

– Потом?

– После того, как они дали вам что-то выпить.

– Он отвел меня в какую-то галерею.

– Кто?

– Маккейн. Он сказал, чтобы я не боялась.

– Не боялись чего?

– Заниматься с ним сексом.

– То есть вы были не против?

– Нет. Он… Мы… делали это прежде. За день до этого.

– Значит, он не принуждал вас к сексу?

– Нет. То есть… Там был кто-то еще. Понимаете? Он хотел, чтобы я сделала это не только с ним.

– Вот как? И кто это был?

– Я не знаю. Я убежала.

– То есть Маккейн отпустил вас?

– Нет. Я вырвалась. Ударила его… – Она попросила у Веста сигарету.

– Это все, мисс Ллойд?

– Нет, – ее взгляд стал каким-то заискивающим. – Я выбежала на улицу. Заблудилась. И… Я не знаю, что они мне дали, но это было ужасно!

– Они поймали вас?

– Не они, – она сжалась, уменьшилась до неестественных размеров. – Тени.

– Что, простите?

– Тени. Мне, по крайней мере, так показалось.

Дальняя комната в конце темного коридора. Ночь. Поздний клиент одевается и бормочет какие-то оправдания: о своей жене, детях.

– Избавь меня от этого, – говорит Кэрри. Выглядывает в коридор. Смотрит на далекую, закрытую дверь. Клиент кашляет за спиной. Просит позволить ему выйти. Идет, боясь прикоснуться к ней, словно она прокаженная.

– Пять минут назад мы лежали в одной кровати, – напоминает Кэрри.

– Простите, – он опускает голову. Краснеет. – Мне правда очень неприятно.

– Знаешь, что? – советует Кэрри. – Сделай в следующий раз это себе рукой – и совесть в порядке, и деньги на месте.

Он смотрит на нее щенячьими глазами. Уходит.

Тишина. Кэрри одевается. Ждет.

Анта. Вместе они подходят к закрытой двери. Подбирают ключ из связки, которую Кэрри стащила вечером у охранника.

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь, – говорит Анта.

– Но мы же договорились…

– Я должна сделать это ради Ероси. Понимаешь? – она открывает дверь. Заходит. – По-моему, просто комната…

Но час спустя…

Кэрри бежит. Страх пронизывает позвоночник. Ужас. Она слышит, как он шлепает босыми ногами по лужам за ее спиной. Крик. Дикий крик. Он вырывается из горла. Разрывает утреннюю мглу, эхом барабаня о стены домов…

Рой. Кэрри бросается ему на шею. Бормочет что-то бессвязное.

– Все хорошо, – он гладит ее волосы. – Все хорошо…

Кевин. Тощая крыса схватила с его ладони кусок хлеба, отбежала на несколько шагов назад и съела.

– Что он делает? – Тэмми смотрела на Джесс. Смотрела на Ламию.

– Заводит друзей.

Крыса закончила с трапезой. Маленькие глазки вопросительно уставились на человека.

– Не уходи. Пожалуйста! – взмолился Кевин. – Нам есть о чем поговорить. Я рассказывал тебе о своей маме? О! Она пекла такие пироги с черникой, что просто пальчики оближешь… – он смущенно посмотрел на крысу. – Ну, или лапки. У тебя есть имя, дружок? А? Нет-нет, у тебя должно быть имя. Я же должен тебя как-то называть, дружок. У всех моих друзей были имена. Понимаешь?

Тэмми отошла от окна. Старый, заброшенный дом пах гнилью.

– Зачем ты мучаешь его, Джесс?

– Я всего лишь хочу понять. – Рассвет дробил тело суккуба. Преломлял стройность. – Хочу, чтобы кто-то показал мне.

– Показал что?