Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина
Со мной в город собралась и Рен, словно так и было задумано.
– Кто же вам все объяснит, господин? Вы же память потеряли, – невозмутимо ответила она в ответ на мое удивление.
Мне стало интересно:
– А я вообще в городе когда-нибудь был?
– О да, конечно, Ваше Высочество. Проезжали в карете. А как же, вы думаете, вас привезли в Дайкоку?
Понятия не имею. Может, в ковре, как Клеопатру. Но этого я, естественно, говорить не стала.
Честно признаюсь, я волновалась. Незнакомый город, чужой, я в одежде аристократа, а не принца, который для простолюдинов неприкосновенен. Случись что, буду сама виновата. Это если в воротах не остановят…
Мне остро не хватало Ли, уж не знаю почему.
Рен что-то спрашивала, но я почти не слушала, думала о Ли и о том, что все это, возможно, плохая идея и вообще западня – император же откуда-то знает о моих планах.
Одежда аристократов отличается от наряда принца, на мой взгляд, в лучшую сторону. Во-первых, слоев меньше. Во-вторых, эти слои не такие яркие – нет всей этой золотой и серебряной вышивки, от которой в глазах рябит, нет длиннющего шлейфа, в котором я вечно умудряюсь запутаться. И без шапки с высоким лепестком можно было обойтись, достаточно закрепленного шпильками узла на затылке. А еще меня очень порадовал изогнутый меч, торжественно прикрепленный Рен к моему поясу.
– А не наоборот? – уточнила я. Острие меча смотрело вниз, а не вверх, как в арабских сказках.
– Нет, господин, – удивилась Рен.
Я вспомнила, что Ли носил меч так же. Сердце снова кольнуло, но я заставила себя успокоиться и отвлечься.
– А деньги?
– Господин, прошу, позвольте мне нести кошелек. – Рен показала кожаный мешочек, в котором что-то стукнулось друг о друга.
Идея мне не понравилась: вдруг я потеряюсь и останусь совсем без денег? Но и служанка была права: с меня этот мешочек срежут моментально, пока буду по сторонам глазеть. Да и, подозреваю, не пристало благородному господину самому считать деньги.
Но внутрь я все равно заглянула – в мешочке оказались круглые монеты с квадратными отверстиями посередине: медные, серебряные и золотые.
– И… это много?
Рен смотрела так, словно хотела сказать: «Вам хватит», но ответила, конечно, вежливее:
– Господин желает купить что-то драгоценное? Если так, то я пошлю слугу во дворец…
– Не желаю, – перебила я.
Самое большое разочарование ждало меня у дворцовых стен. Нет, нас не поймали и вернули, а спокойно выпустили. То есть мы прошли через одни ворота, потом другие и, наконец, третьи. И все. Я-то думала, сейчас по деревьям придется лазать, как в фильмах, через стены перепрыгивать. А тут… так легко все вышло. Разочарование!
Со мной отправились только трое телохранителей, остальные семеро тоже находились где-то рядом, но не на виду. Так мне предложили, и я согласилась. Отряд в двенадцать человек точно привлечет внимание, а зачем оно мне?
За стенами шумел настоящий, яркий, живой город. Я шагнула за ворота, а мне показалось, что я пошла навстречу прибою – так вокруг все рокотало… и восхищало.
Дворец императора – то есть весь дворцовый комплекс – огромен и сам по себе напоминает город, упорядоченный, полный правил, тишины и роскоши. Но настоящая столица оказалась совсем другой. Она тонула в зелени и в розовых лепестках, эти лепестки летели, как у нас в июне летал тополиный пух – точно снег. Только снег здесь был ароматным и розоватым, как сахарная вата.
Неподалеку от стен дворца располагался рынок, где торговали шариками из теста, нанизанными на шпажки, жареными осьминогами и кальмарами. Я цапнула одну из шпажек и, обжигаясь, тут же умяла верхний из трех шариков, пока Рен платила.
– Господин, они же могут быть отравлены, – тихо простонал кто-то из телохранителей, а Рен тревожно закивала головой, как болванчик.
Я потянула носом, вдыхая упоительный аромат жареного мяса, взялась за второй шарик, в нем оказалась начинка из креветки, и пробубнила с полным ртом:
– Жнафит, скофо окофурюсь и умфу щафлифым.
Возражать мне никто не стал. И хорошо, потому что тогда я и правда готова была умереть, но съесть еще парочку таких шариков. До чего же вкусная оказалась штука!
За воротами дворца гуляло много молодых придворных в сопровождении одного-двух слуг, и никто не смотрел на них с благоговением, никто не падал перед ними ниц, так что я со свитой в глаза никому не бросалась. Какое счастье!
После та́коя́ки – так назывались те шарики – я нашла торговый ряд, где продавали шелк, и стала тоскливо переминаться с ноги на ногу у розового свертка. Он был цвета раннего заката. Или этих вот вишен, аромат которых стоял в воздухе.
– Господин, желаете прислать его в подарок? – наклонилась ко мне Рен. – Но для госпожи Югэи он слишком дешев.
Я хотела его себе, но понимала, что нельзя, а госпожа Югэи точно обойдется.
Затем я сунула нос в оружейные ряды, но все эти железки меня не восхищали, зато у телохранителей глаза загорелись. Поэтому я прошлась по ряду, внимательно все изучая, заметила, у какой палатки ребята хотят задержаться, а потом заставила Рен купить три коротких меча-вакидзаси. Простые на вид, но Рен сокрушалась: «Ах, дорого!» Особенно когда я отдала эти мечи телохранителям.
– Господин, если это подкуп, то вы зря тратите время, – сказали они вместо благодарности.
– Это подарок, и вы меня сейчас обидели, – ответила я, но мечи у них забирать, конечно, не стала.
Не спорю, мне и правда было любопытно, можно ли их подкупить. Хорошо, что нельзя: если бы у меня получилось, другие бы тоже смогли, а это бы в свою очередь означало, что я в опасности.
На изогнутом мосту через реку на бамбуковой флейте играл юноша в коричневой накидке на зеленой подкладке. Он сидел на широких деревянных перилах, а его одежды ласково гладил ветер. Внизу по воде плыли пузатые фонарики из бумаги. Это было очень красиво, я остановилась и долго смотрела, ощущая блаженный покой. В кои-то веки мне было хорошо.
А потом в мелодию флейты ворвался барабан, и волшебство как рукой сняло.
– Актеры, господин, на торговой площади, – скривилась Рен. – Вам вряд ли понравится, они слишком просты для взыскательного вкуса.
– Откуда тебе знать, что мне нравится, а что нет? – огрызнулась я и направилась на звук к той самой площади.
Рен оказалась права: это действительно были уличные актеры, точнее, актрисы. Из музыкальных инструментов у них имелся только барабан, из одежды – странные, вычурные тряпки, нелепые и грязные. Женщины исполняли
