Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина
Последовала пауза, и она так затянулась, что я была вынуждена добавить:
– Почему вы так на меня смотрите? Я могу до смерти отравиться хурмой, если съем слишком много, а я съем, потому что люблю хурму.
Через полчаса подобных рассуждений Паук, похоже, мечтал оказаться где угодно, лишь бы подальше от меня. Юношу, изображавшего наложницу, отправили за письменными принадлежностями, а когда он их принес, я уселась прямо на траву и принялась переписывать этот, с позволения сказать, договор. Обалдевший Паук клялся, что ни у кого из его нанимателей никогда нареканий не было и я зря трачу время. Но я возражала, что даже такому уважаемому человеку на слово верить не стану. И вообще, где гарантия, что этот договор будет исполнен?
Оказалось, подписывать его надо кровью, и гарантом выступает магия, а сам Паук – колдун. Что-то такое я и подозревала, поэтому пугаться в отличие от опешившей Рен не стала, зато вцепилась в договор с удвоенной силой.
Путем некоторых манипуляций с формулировками в результате получилось следующее: в случае моей смерти – от хурмы и не только – Паук со своим кланом будет так много должен моим наследникам, – видимо, императору, – что этой самой смерти наверняка попытается избежать всеми способами.
Смешно, но когда я закончила оговаривать каждую закорючку самого распоследнего иероглифа в свитке, Паук поклонился мне с уважением во взгляде и заметил, что принц очень похож на своего отца. Прозвучало как комплимент, но меня передернуло.
Десять новых телохранителей материализовались в воздухе, словно по волшебству. Они уже были в форме моих стражников, и чтобы убедиться, что глава клана не мухлюет и не подсунул мне моих же телохранителей, я не поленилась изучить вытатуированных пауков на предплечьях каждого наемника.
– Актера своего заберите, – бросила я Пауку напоследок, кивнув на переодетого юношу. – Или мне обязательно нужно устроить канцлеру неприятную сцену разоблачения?
Паук ответил, что не нужно, и сцену канцлеру он устроит сам: Его Сиятельство мог бы и предупредить, что принц стал таким глазастым.
В спальне меня уже ждал посыльный от императора с запиской: «Рюичи, ну ты и лис! Повеселил, развлекайся!» Я спалила ее в жаровне, упала на кровать и приказала потушить свет. Перед сном сама себе напомнила, что верность этих стражников я купила, так что оставалось лишь надеяться, что скрепленный кровью договор был не липовым.
Спалось мне, кстати, теперь спокойно, хорошо и безопасно. Ночью никто не напал, а утром Рен отчиталась, что деньги Пауку отправлены. Вот и славно!
Сейчас я записываю все перед тем, как отправиться к императрице. А вечером еще собираюсь прогуляться за стены, в город. Рен уверена, что это плохая идея, зато мои ручные Пауки говорят, что, если пожелаю, они легко проведут меня туда. Так почему бы и нет?
При свете дня мои новые охранники отлично смотрятся в красных накидках с серебряными пластинами кольчуги. Выбрать, что ли, из них напарника по тренировкам? Ли, конечно, никто не заменит, но…
Не думать о нем! Сосредоточиться.
Все, пора идти.
Свиток девятый
Двадцатый день пятой Луны (все еще… или уже двадцать первый?)
Все равно не засну, так хоть руки займу – нехорошо принцу с обгрызенными заусенцами ходить.
Просто тут такое было! Та-а-акое!..
Ладно, сейчас расскажу с самого начала, иначе непонятно получится.
В общем, отправились мы к императрице…
Я увидела хрупкую, испуганную куколку, которую мне следовало именовать государыней-императрицей, и впервые подумала: «Хорошо, что я попала в мужское тело». Куколка, как мне сказали, была снова беременна. Не приведи господь, еще стала бы этой несчастной, и играй потом роль послушной кобылы-производительницы всю жизнь. Ужас!
Оказалось, даже наследный принц не может прийти к императрице без определенной бюрократии. Сначала визит нужно согласовать, договориться о времени и месте, обменяться вежливыми посланиями в духе «О, как желал бы я поделиться с вами моими горестями!» – и добавить к ним парочку стихов. И даже после этого меня, а также канцлера, который в последний момент напросился со мной, заставили ждать во внешней галерее. Канцлер стоял рядом и пыхтел от обиды, как чайник.
Вблизи императрица казалась совсем хрупкой, словно тронь – и сломается. А белил на ней было столько, что лицо превратилось в маску. От всей фигуры государыни веяло болезнью и отчаянием. Бедная девушка!
Зато сидевшая подле нее роскошная красавица без грамма штукатурки просто лучилась здоровьем. У нее было узкое лицо, тонкие черты, большие темно-карие глаза и даже имелись формы, которые богатые золотые одежды почему-то не скрывали, как у других девушек.
– Госпожа Ю́гэи́ из Лянь, – шепнула мне Рен, пока мы ждали.
Чуть позже она добавила, что госпожа (которую раньше звали как-то иначе, но после приезда в Дайкоку она взяла новое имя – Югэи – якобы в знак отречения от прежней жизни) сейчас является фавориткой государя и сохраняет свое положение уже больше года, а это о-го-го какой срок. Обычно больше месяца никто не задерживается, настолько Его Величество ветреный.
Я сразу поняла, что в женской половине дворца всем заправляет именно Югэи. Оказалось, что она вдобавок и говорит за императрицу.
– Ваше Высочество, мы рады вашему визиту, – объявила девушка спокойно и величаво, а потом прибавила: – Ваше Сиятельство.
По этой заминке, а еще преувеличенно-вежливому тону стало понятно, что она тоже терпеть не может канцлера.
Рен приготовила мне речь с восхвалениями и вычурными стихами. Дескать, императрицу ни в коем случае нельзя обидеть. Потом я поняла: это было для госпожи Югэи.
Шлейф ее верхней накидки, длинный – недвусмысленная демонстрация высокого статуса, – был расшит нежно-розовыми цветами. Я смотрела на них и умирала от зависти, принц-то был вынужден носить мужские цвета: синий, зеленый, золотой, винный и пурпурный. А мне так нравился этот нежно-розовый!
– Госпожа, – голос канцлера прозвучал приторно-сладко, – Ваше Величество, здоровы ли вы?
«Конечно, нет», – говорил весь вид императрицы.
– О да, благодарим вас, – ответила за нее Югэи и обратила свой взор на меня. – Ваше Высочество, полагаем, вы хотите услышать материнские наставления перед выбором невесты?
Иными словами, у этой тигрицы есть свое мнение о том, на ком принц должен жениться. Спасибо, обойдусь.
– Буду счастлив, – улыбнулась я и, внаглую пользуясь положением принца, поднялась с колен. – Государыня, не желаете ли прогуляться в саду? Солнце нынче не жгучее, и водяные лилии, говорят, расцвели. Вы видели?
Наступила тишина. Императрица бросила испуганный взгляд на госпожу Югэи. Та улыбнулась.
– Действительно, на улице свежее. Мы будем рады прогуляться. Есть советы, Ваше Высочество, которые вам
