Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина
– Пусть все уйдут, – тихо приказала я.
Наложницы выпорхнули из комнаты, поглядывая на склонившуюся передо мной девушку с плохо скрываемой завистью. Осталась только Рен, потому что совсем без слуг принц не оставался никогда, даже в постели.
Я отпустила руку наложницы и, не сводя с нее взгляда, протянула кувшин с вином.
– Выпей.
Она покорилась. Я смотрела, как она пьет, прикрываясь широким рукавом. Это очень нервировало, я так и представляла, как она достает из этого рукава кинжал и…
– Ты здесь, чтобы меня убить?
Наложница от удивления чуть не уронила кувшин и уставилась на меня – по-простому, без гаремных ужимок. Я подняла брови, дескать, ну? Я жду.
Мгновение ничего не происходило, пока девушка не перевела взгляд на кувшин, а затем, захрипев, повалилась навзничь. Мол, а-а-а, отравили!
Рен бросила на меня взволнованный взгляд, но я лишь покачала головой, вытянула ногу и потыкала девушку носком. Та не шевелилась.
В комнате было тихо, лишь за бамбуковыми шторами пел соловей. Сладко пел, очень романтично.
Я выждала еще пару минут и потом сказала:
– Я знаю, что ты жива. И это не обморок. Вставай, и поговорим.
Девушка поднялась почти сразу, то есть плавно перетекла в позу ниц.
– Господин, что?.. Как?.. – залепетала она.
– Как тебя зовут?
За нее ответила Рен:
– Это Нацу́ми́, господин. Она из южных окраин, прибыла к вам совсем недавно, в подарок от…
– …канцлера, – с улыбкой закончила я. – Нацуми, милая, а кем ты была до того, как попала во дворец?
– Эта недостойная прислуживала за столом третьего сына Его Светлости, господина Такихиро, – ответила девушка, не поднимая головы.
– А-а-а, – протянула я. – Это ты о кувшины так руки натерла?
Снова повисла тишина.
– Ну?
Наложница еще помолчала, потом все-таки ответила, наверное, так ничего и не придумав:
– Да, господин.
– Поднимись, – приказала я, – и покажи руки.
Девушка повиновалась.
– Твои мозоли от меча. И ты – переодетый мужчина.
Рен уставилась на меня, округлив от изумления глаза, а вот наложница, наоборот, потупилась.
– Если господин так считает, ничтожная служанка не смеет спорить.
Я достала кинжал. Наложница мгновенно перевела взгляд на блестящее лезвие и вздрогнула, услышав следующий приказ:
– Раздевайся.
Она помедлила, затем не торопясь сняла шелковую накидку с широкими рукавами. Под ней было еще платье наподобие халата, но я уже увидела все, что хотела: татуировку у предплечья, изображавшую синего паука.
– Достаточно. Ты наемный убийца. И прежде, чем ты на меня нападешь, я спрошу: сколько ты стоишь?
Она – точнее, он – снова замер, на этот раз посмотрев на меня прямо. Рен же, открыв рот, таращилась на нас и тихо выдохнула:
– А́оку́мо! – что дословно как раз и означало «синий паук».
Переодетый парень на это никак не отреагировал, а я заинтересовалась:
– И что это значит?
– Самый известный клан убийц в Дайкоку, – с благоговением, почти шепотом объяснила Рен. – Но… Как же…
Паук все не шевелился, словно не понимая, нападать на меня или пока не стоит. Я решила избавить его от сомнений:
– Хочу встретиться с главой твоего клана и купить его услуги. Как это можно устроить? Ты ему передашь?
Парень склонил голову набок и ответил – настоящий голос у него оказался намного грубее, как и положено мужчине:
– Мой господин вас услышал. Он предлагает встречу сейчас.
Я с трудом удержалась, чтобы не оглядеться. Его господин что, прячется где-то здесь?
– Прекрасно, сейчас так сейчас. Где?
Идти далеко не пришлось, ждать тоже. Переодетый в наложницу юноша проводил меня в укромный сад где-то на границе дворцового комплекса, вроде бы у купален для слуг. Я с интересом оглядывалась. Свет от фонаря, который нес юноша, в темноте больше мешал, чем помогал. Густые тени тянулись к нам, словно живые. Где-то неподалеку журчал искусственный водопад, и по-прежнему романтично пел соловей.
Один раз мне почудился в темноте взгляд Ли. Но нет, показалось.
Глава клана Аокумо оказался неприметным мужчиной в синих одеждах простолюдина. Он появился из темноты, кивнул переодетому юноше, и тот, поставив фонарь на землю, отошел подальше. Мне стало интересно: а не был ли этот наемник этакой рекламкой для принца? Уж очень быстро все устроилось, да и удивленным глава Пауков не выглядел. Он окинул меня цепким взглядом и тихим голосом рассказал условия работы: любой каприз за ваши деньги.
Я повернулась к Рен и непринужденно поинтересовалась, сколько принц может заплатить. Рен немного замялась, а потом вышла из-за моей спины и принялась отчаянно торговаться с Пауком. Как я поняла из дальнейшего разговора, деньги у принца были, и распоряжаться ими он мог – Его Высочество притащил с собой из Лянь что-то вроде казны, которую император почему-то до сих пор не арестовал. Так что заплатить я могла, но, по мнению Рен, услуги наемных убийц должны стоить дешевле! А то кое-кто совсем обалдел: такую цену задрал – ужас!
Я не выдержала и перебила эту милую беседу:
– У вас есть договор о службе? Со всеми условиями. Желательно письменный, устным я не доверяю.
Паук поджал губы и действительно достал из рукава свиток, но с таким видом, словно интересовался: «А вам зачем, вы же читать не умеете?»
Свиток перехватила Рен, развернула, но я требовательно вытянула руку, и служанка, одарив меня недоуменным взглядом, молча отдала, а потом подняла фонарь, чтобы я могла прочесть. Формулировки оказались знакомыми. Если честно, так любимые Ли стихи-танки читать сложнее, там иероглифов больше. А тут все… привычно, что ли?
Начался второй этап переговоров, повергший в шок и Паука, и Рен. Во-первых, оказалось, что принц умеет читать. Во-вторых, он даже понимает, что читает. А в-третьих, задумывается над смыслом написанного.
– Господин, не утруждайтесь, мы обсудим все хозяйственные вопросы с вашей старшей служанкой, – попытался возразить Паук.
Рен поклонилась, всем видом говоря: мол, да-да, господин, вы уже и так тут вон чего устроили, идите отдыхать, мы дальше сами.
Рен я, конечно, верила, но не настолько.
– Нет уж, плачу вам я, а не моя служанка, поэтому объяснять будете тоже мне. – Я ткнула пальцем в один из иероглифов. – Что значит «грозит опасность»?
Паук посмотрел на меня как на умалишенную, но объяснил:
– Это значит, что вы в опасности, господин. Когда вам плохо.
Очаровательно!
– То есть, если я объемся сладкой хурмой на завтрак и мне станет плохо, ваши люди мне помогут? – саркастично осведомилась я и сама
