Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

Тень улыбки возникла на бледно-розовых губах и тут же исчезла.

– Таким образом, сколько я себя помню, я росла в семье Мисаки как единственная дочь Юкиё – Кирики. Мне даже не рассказывали, что я приемная. Когда я была маленькая, я была уверена, что Мицуё – это моя тетя. А Мисаки – двоюродная сестра, и просто так получилось, что мы с ней ровесницы и очень похожи. Даже то, что у нас один и тот же день рождения, – это было просто «Уаа! Ничего себе совпадение!». Думаю, это из-за того, что наши матери тоже были близнецами.

Правду я узнала, кажется, в пятом классе. Бабушка Аманэ случайно что-то ляпнула, а потом все мне рассказала; Кирика… моя мать тогда была просто в панике. Думаю, дай ей волю, она бы это от меня всю жизнь скрывала.

Хотя Мей рассказывала мне нечто очень важное о своем происхождении, голос ее оставался еле слышным, а выражение лица – совершенно неподвижным. Я понятия не имел, как реагировать на ее слова, и все, что мне оставалось, – лишь молча слушать.

– Для нее я по сути была заменой ее собственного мертворожденного ребенка. Заменой. Для отца – тоже чем-то подобным. Думаю, они обо мне заботились больше, чем большинство настоящих родителей о своих детях. Когда была эта история с глазом, они сделали все, что только могли, и мать даже создала для меня этот специальный искусственный глаз… Я им благодарна за все это. Но…

«Я одна из ее кукол».

– Но замена есть замена. Она всегда видела во мне своего родного ребенка, того, которого она должна была родить.

«Я живая, но ненастоящая».

– Я уверена – она запирается в своей мастерской и продолжает делать всех этих кукол, потому что ее сердце по-прежнему разбито смертью ее ребенка. Я просто не могу думать как-то по-другому. И для меня, как только я узнала правду, она стала матерью, которая меня вырастила, но не настоящей мамой…

Слова Мей увяли, и я влез с вопросом:

– А что ты подумала сразу, когда узнала?

Мей долго подбирала нужные слова, наконец ответила:

– Я… захотела встретиться с ней. С настоящей матерью, Мицуё. И с отцом.

Мне показалось, что ее щеки при этих словах чуть-чуть порозовели.

– Я вовсе не собиралась ругать их, винить их за то, что они отдали меня, а не Мисаки. Правда не собиралась. Я просто хотела их увидеть, поговорить с ними по-настоящему, самой убедиться, что это те самые люди, которые дали мне жизнь.

Но примерно в то время семья Фудзиока переехала. Раньше мы с Мисаки ходили в начальные школы по соседству, и наши дома тоже были недалеко; но тут Мисаки сменила школу и стала жить далеко, хотя и в том же городе, и видеться нам стало не так уж просто. Но я все равно решила встретиться с мамой и сказала это Кирике. У нее тогда стало такое печальное лицо, а потом она так сильно рассердилась…

– Что, она не хотела, чтобы ты виделась со своей настоящей матерью?

– Да, – кивнула Мей, и ее плечи чуть съежились. – По-моему, я уже говорила. Ей безразлично, куда я хожу и что делаю, но в отношении некоторых вещей она очень сильно беспокоится и нервничает.

– А… ага.

– Я тогда именно это имела в виду. Сближаться с Мицуё. Думаю, вполне естественно, что она нервничает по этому поводу. Особенно с учетом того, что та женщина – ее родная сестра. То, что она заставляет меня носить мобильник, – видимо, тоже из-за этого беспокойства. Он нас всегда соединяет. Я, в общем, понимаю ее чувства, но…

Мей снова сделала паузу, подбирая слова.

– Но… я все равно время от времени по секрету от нее встречалась с Мисаки. После того как мы поступили в среднюю школу – чаще, чем раньше. И примерно в то же время она узнала, что мы с ней родные сестры.

Может быть, тебе это покажется странным, но и я, и она чувствовали эту связь. Мы связаны тем, что вместе были внутри матери. Мы были половинками друг друга; звучит как штамп, но мы действительно так чувствовали.

Да, на случай если тебе интересно – это не такое уж приятное чувство. Такое загадочное, непонятное… что моя вторая половина вот здесь, рядом… это самое сильное впечатление, что у меня было в то время. И кроме того, ну, Мисаки росла в настоящей семье с родными мамой и папой, а ее вторую половинку отослали в приемную, и она там даже глаз потеряла… Возможно, я выросла немного более циничной, чем она.

Вдруг резко задребезжала оконная рама. Ветер переменился, что ли? У меня внезапно возникло ощущение, что кто-то заглядывает снаружи в комнату – хотя этого просто не могло быть, – и я машинально обернулся посмотреть.

– А потом… прошлой весной. Мисаки вдруг заболела, – продолжила Мей. – Это была очень серьезная болезнь, что-то с почками. Ей пришлось бы сидеть на диализе до конца жизни. Единственной альтернативой была пересадка почки.

– Пересадка…

– Да. Мисаки должна была получить почку от Мицуё, своей матери, и ее положили на операцию в большую больницу в Токио. Знаешь, я хотела дать ей свою почку. Ну, мы же близнецы, хоть и разнояйцовые, и с одинаковой фигурой – ведь правда же это лучший вариант для трансплантации? Говорят, пересаживать почку от взрослого к ребенку очень трудно из-за разницы в размере и всего такого, так что… Но, по-видимому, есть какой-то закон, что дети до пятнадцати лет не могут служить донорами органов, так что я ничего не смогла сделать. Сколько я ни клялась, что хочу этого. Правда… даже если бы в больнице согласились сделать исключение – Кирика, как только узнала бы, вцепилась руками и ногами и все равно не пустила бы меня…

Значит, это и есть «серьезная операция в другой больнице», которую сделали Мисаки Фудзиоке до того, как положить в городскую больницу. Голос Мидзуно-сан отчетливо прозвучал у меня в памяти – она сказала по телефону эти самые слова. Я невольно зажмурился.

– Операцию сделали в начале года, и она прошла очень успешно. Но надо было продолжать следить за состоянием Мисаки, поэтому, когда оно стабилизировалось, ее перевели в здешнюю больницу. Даже после перевода она поправлялась так, как врачи прогнозировали. Я время от времени потихоньку ходила ее навещать. Кирике не говорила, естественно.

Мы с Мисаки разговаривали обо всем подряд, и однажды она сказала: «У тебя дома столько классных кукол, я так тебе завидую». И тогда я ей пообещала. Я показала ей фотографию со всеми куклами в моей комнате и спросила, какая ей больше нравится, и сказала: «Ту, которая тебе нравится больше всех, я тебе подарю на выписку из больницы». И…

– Это была та самая кукла, которую ты отнесла в морг в тот день?

– …Я ей обещала, – Мей медленно и грустно опустила ресницы, потом снова открыла глаза. – Я и подумать не могла, что она так внезапно умрет… Совершенно не думала. Она же поправлялась без проблем, врачи говорили, что скоро ее выпишут. А потом вдруг она…