Сергей Софрин - Проект «Асгард»

Честно говоря, читать тоже не тянуло. Тревога за Марину мешала сосредоточиться, направляла ход мыслей в сторону Монастыря и визита девушки к Настоятелю. В памяти всплывала записка Константина Романовича, онежские события, сны и подробности их с Мариной ночной беседы. Наконец, совладав с эмоциями, он заставил себя заглянуть в текст.

30 мая 1999 года.

Кабинет закончен. Сегодня завез в него оборудование по списку Виндхаузера. От себя добавил лишь счетчик Гейгера — не помешает. Заказал на вернисаже, что на Крымском валу, картины и некоторые детали интерьера. К пятнадцатому июля все будет готово. Пробовал включать принудительную вентиляцию — тяга отменная.

31 мая 1999 года.

Потихоньку присматриваюсь к своим дружкам. Кого из них выбрать в соратники? Одному мне дело не потянуть — требуется компания. Но кто из троих достоин, кто проникнется величием возложенной на него миссии и пойдет до конца?

Только не Марат — тот слишком заносчив. К тому же, опасно скрытен. Никогда не знаешь, что он думает. Всегда молчит, а если и вступает в разговор, то весьма неохотно, в единичных случаях. Значит, может присвоить лидерство, стать занозой, или — вовсе предать… В конце концов, ему ничего не стоит уничтожить меня физически. Устранить как помеху на пути к силе и славе главы зарождающейся организации.

Рядом со мной должен остаться один. От двух других я избавлюсь по возвращении из отпуска. Постепенно, под разными предлогами перестану общаться — и точка…

2 июня 1999 года.

Шеф сейчас в Стокгольме на какой-то конференции. Есть возможность подзаработать деньжат «в одно лицо». Договорился с операционной сестрой и анестезиологом — в выходные будем пахать ниву Поля Чудес.

10 марта 1889 года. База «Розайт».

Торквилль инкогнито отбывает в Австрию. С ним отправляется сам Мастер Воннегут и его секретарь Мартин Траст. Последний — очень интересная личность. Своего рода уникум в области сыскного дела. По высочайшей протекции частным образом консультировался у полицейского главы сэра Чарльза Уоррена и попутно вел деликатные расследования, подчиненные интересам Британской империи. Замечательный боксер и пловец, неплохо владеет пятью иностранными языками, обаятелен, легко сходится с людьми, имеет обширные знакомства с политиками, член масонской ложи. Вероятно, Мастер планирует использовать его таланты для поиска алхимического младенца.

29 марта 1889 года. База «Розайт».

Моя помолвка откладывается на неопределенное время. Фицрой Баннестер — бедный отец Эдит — лежит при смерти. Эскулапы утверждают, что свалившая его лихорадка смертельна. Я не нахожу себе места — такое ощущение, будто на моей шее затягивается петля неумолимого рока: служба ненавистна, организация обо мне забыла, помолвка расстроилась…

10 апреля 1889 года. База «Розайт».

Баннестер умер, мир его праху. Сообщений от Торквилля нет. Эдит в письме умоляет приехать. Может, пустить себе пулю в висок?

12 мая 1889 года. База «Розайт».

Наш алхимический младенец — будущий король-маг, водитель наций явил себя миру! Необыкновенный Будда белой расы человечества, как и предрекал К. Т., нашелся в Браунау, что в Зальцбургском Форштадте, двадцатого апреля сего года. В местечке, о котором предания гласят, будто здесь медиумов рождается больше, чем во всей Европе и Америке вместе взятых. Выходит, наши усилия увенчались успехом? Вернувшийся из Австрии бедняга Торквилль сомневался…

Сначала он и вовсе молчал, но потом, где-то день на третий, разговорился:

— У него нет никаких обещанных Воннегутом особых отметин! — Отвечая на мои очередные расспросы о младенце, нервозно заявил он. — Ни родинок, ни пятен, ни сросшихся пальцев — ничего. Обычный щенок из плебейской семьи, отпрыск какого-то жирного истеричного таможенника! Траст выбрал его по ошибке — просто время и место совпали. Проведенное секретарем Мастера следствие — сплошная профанация, методы дознания — смехотворны. Я разочарован, и разочарование мое не знает границ! Опыт К. Т. либо не удался вовсе, либо Воннегут с Трастом скрывают ото всех истинного мессию. Они же помешались на конспирации.

Торквилль несколько раз сглотнул и, странно вытянув шею, словно к чему-то прислушиваясь, замер.

Знаешь, кем мы представлялись австриякам? Владельцами крупной сети скотобоен и колбасно-беконными королями из Гамбурга, следующими в Вену для изучения рынка сбыта своей продукции! В Вену через Браунау…!

Он вновь сглотнул, а затем ни с того ни с сего гомерически загоготал, повизгивая в конце каждого цикла накатившей истерики. Его лицо исказила жуткая судорога.

— Они в Вене собирались торговать ливером…! — Давился он, выпучив глаза и брызжа во все стороны слюной. — Ливером зарезанных нами шлюх…! Копчеными колбасками из их омерзительных кишок, паштетом из печени продажных алкоголичек…!

Опасаясь, что кто-нибудь случайно услышит вопли внезапно обезумевшего Торквилля, я, примерившись, сильно ударил его под ложечку кулаком. Несчастный, сложившись пополам, медленно повалился на ковер в моей гостиной и забился в судорогах. Изо рта у него пошла пена, зрачки глаз, обнажая белки, закатились, голова застучала по полу. Через пару минут он, всхлипывая, затих… Прибывший по вызову доктор констатировал смерть вследствие апоплексического удара… Я, спасая страшную тайну организации, вынужденно способствовал гибели друга!

Как такое могло произойти!? Неужели, Торквилль надорвал в Уайтчепл свою психику и потом не сумел справиться с расшатавшимися нервами? Это на него не похоже… Мне кажется другое — Провидение отсеивает сомневающихся и слабых, готовя нас к грядущим великим дням безжалостного восхождения к вершине Зиккурата. Оно посылает неверующим смерть…

Господи, тот, в которого мы веруем, укрепи меня и помилуй!

Фатальный выбор Славяна

22 мая 1889 года. Лондон

Тело Торквилля предано земле. После похорон я имел беседу с Воннегутом и его весьма юным гостем из Германии, неким Карлом Гаусхофером22. Они показывали мне коллекцию японских непристойных картинок и интересовались моим мнением насчет их художественной ценности.

— Скажите, друг мой, — в своей обычной манере начал разговор Мастер, — что Вы здесь видите?