Ивановка - Юлия Михалева
– Это очень просто: если скажу, вы просто мне не поверите.
– Так давайте попробуем?
Варя помотала головой.
– Лучше я вам кое-что покажу. Но не сейчас – теперь вы уже не в форме.
«Не твоя проблема, Илюха!» – особенно громко и отчетливо закричал в голове воображаемый Леха из прошлого.
– Что?
– Увидите. А вообще, знаете, я выпью с вами.
Она просто издевалась.
– Тогда не надо было этого делать, – он кивнул на форточку.
– Я передумала. Да и вообще такое не пью. Выпила бы вино из ревеня, оно должно быть в местном кафе, – серые глаза напротив смеялись, но взгляд их все равно оставался тяжелым.
– И что, этот бар, то есть это кафе, сейчас работает? Уже ночь.
– Не такая и ночь. Сейчас часов девять, – сощурилась она.
Желание выпить не оставляло: Илья, маневрируя, чтобы не свалиться в яму, неловко обулся и надел куртку.
– Я скоро, – обернулся он.
На фоне печи она, в своей длинной юбке, сложившая руки на коленях, маленькая и худая, с волосами, распущенными по плечам, казалась персонажем с какой-то старой картины. Но с какой? Он никак не мог вспомнить. Однако оставался достаточно пьян для того, чтобы достать телефон и нажал на камеру.
– Что вы делаете? – поразилась Варя.
– Да просто… Я вам потом перешлю, – язык вдруг стал заплетаться.
– Зря, – отрезала она. – Это лишнее.
Слушая свое шумное дыхание и с трудом переставляя ноги по гололеду, Илья добрел до Мохнатой Брови.
Кажется, сегодня она глядела очень неприветливо. Наверное, кажется – с чего бы? Или же она просто не в духе.
– Мне бы вино из ревеня, – тихо шепнул Илья, чтобы не привлекать внимание тех, кто за столиками.
Мохнатые брови взлетели.
– Это точно не ко мне.
Вот как?
– А к кому?
– К бабе Дарье, конечно же, – пожала плечами непривычно резкая хозяйка. – Как вы можете не знать об этом, если его ищете? А я такими вещами не торгую.
– Какими – такими? – если речь шла о кустарных товарах, то Илья точно знал, что и у Мохнатой Брови, и в магазине таких в избытке – от домашних огурцов до самовязанных носков.
– Приворотными средствами, – выразительно округлила глаза хозяйка кафе и перевела их на незакрытую шею Ильи.
Наверное, он выпил больше, чем думал. В голове совсем затуманилось.
– А вам не холодно так? – вдруг спросила Мохнатая Бровь. – Или крест греет?
– Какой еще крест? – спросил совершенно запутанный Илья.
– Нательный. Он ведь на вас?
Он помотал головой.
– Я некрещеный. Насколько знаю.
– Стало быть, не православный? – хозяйка кафе смотрела теперь прямо в глаза.
– Я неверующий, – ответил Илья.
– Вот как, – поджала губы Мохнатая Бровь. – А ведь и не скажешь. С чего бы тогда вы на строительстве часовни помогали?
Илья опешил от нежданного поворота.
– А я и не помогал. Мимо проходил – и помог с забором.
– Определиться бы вам, во что верите, – сварливо сказала хозяйка. – Водку будете?
Но Илья внезапно передумал пить. Он, как мог быстро, отправился обратно – но гостьи в доме уже не было. Груда одежды по-прежнему лежала на полу, наволочка все так же скрывала скелетированную ступню. А Вари не было, и о ее визите ничто не напоминало.
Глава 12. Прогулка по лесу
– Жрица, – сказала баба Дарья, перевернув карту.
Она же и Монахиня, и Папесса – хранительница тайных знаний, непоколебимая холодная дева в светло-голубом одеянии, всегда уверенная в своей правоте. И в том ее крест.
– Я пойду пройдусь, – равнодушно сказала Варя.
Непонятно кто фыркнул, но баба Дарья только кивнула седой головой, продолжая разглядывать карты.
У калитки Варя столкнулась с хозяйкой кафе. Та, по самые глаза скрытая капюшоном, озиралась, как будто здесь, в безлюдье среди леса, опасалась случайных свидетелей. Нечастая гостья – даже захотелось вернуться, чтобы послушать, о чем она спросит и что получит в ответ. Однако дел сегодня и так предстояло немало, и конечная их цель определенно важнее праздного любопытства. Кивнув Ларисе, Варя быстро направилась в деревню. Но по пути сделала крюк и свернула в лес, под свое укромное дерево. Ямка среди корней под снегом по-прежнему надежно хранила выключенный и укутанный в полиэтиленовый пакет и старый шарф телефон Фомина. Только бы он не поспешил перевыпускать сим-карту. Хотя, зная его, не должен: скорее позаимствует аппарат у своей женушки Ольги.
– Слышала? Баба Таня умерла, – крикнула ей через забор толстая дочь почтовой Жанны. Даром, что еще недавно чуть ли не спустить с горы хотела: жажда поделиться сплетней брала верх над немотивированной неприязнью.
Варя не ожидала, что это произойдет так скоро.
– Вот как, неужели новый удар? – остановилась она.
Толстуха вытаращила глаза и потрясла головой.
– Там что-то такое, о чем ее внуку и говорить не стали по телефону. Ему сам доктор ночью звонил – приезжай, говорит, и увидишь, а так не скажу.
– Что же такое могло быть? – Варя удивленно сморщила лоб.
– Вот-вот, и я про то же. Что там такое, о чем сказать нельзя, но показать можно?
Варя сочувственно потрясла головой и продолжила путь. Пока она добралась до спуска к реке, то из обрывков разговоров и брошенных соседями фраз поняла, что на горбатую ведьму чуть ли не напали в больнице.
– А Верка собралась ехать к Ваньке, так позвонила туда, в больничку, и ей сказали – не приезжать. Она понять не может почему: помер, что ли? А они вообще взяли и трубку бросили. Так она Николаича уговорила ее туда отвезти, – поделилась и сама Жанна, вместо почты торчавшая у пригорка с группой любопытных и не слишком занятых ивановцев.
Варя невольно глянула на свою руку – след от собственных зубов почти затянулся, оставив темные вмятины. Не то что давние рубцы от проклятых веревок, и еще хуже – от ошейника. Стало быть, все сработало, и никакие ритуалы бабы Дарьи для этого не нужны. Сама Варя – единственный важный ингредиент. При мысли об этом начала ворочаться злоба. Но для нее не время.
– А все с чего началось? – крикнули сверху, от забора, запершего часовню. – С нее! Если бы Николаич шлюхой не стал, и не знали бы горя!
– Путаешь ты, брат. Вспомни, что два года назад было и почему часовню решили строить, – вмешался верный защитник – электрик.
Он считал, что понимает все лучше неотесанных соседей, ко многим из которых за спиной относился с высокомерием. Но он не понимал, и
