Елена Арсеньева - Большая книга ужасов – 68 (сборник)

– Васенька! – простонала Вера Сергеевна.

– Хватит! – рявкнула целительница. – Не там ищешь, Василиск!

«Василиск? – изумилась Вера Сергеевна. – Нет, наверное, мне послышалось! Наверное, она сказала – Васька».

Между тем целительница резко махнула рукой, и то, что было раскидано, разбросано, расшвыряно, – все это каким-то неведомым образом вернулось на свои места. Взвился черный вихрь – и квартира сделалась такой же чистой, как была утром, когда Вера Сергеевна уходила.

– Где портрет спрятан? – повернулась целительница к Вере Сергеевне. – Где?!

Та молча ткнула пальцем вверх, где находились антресоли.

Гостья вскинула руку – дверцы раскрылись, и на пол посыпались старые коробки от кухонного комбайна, электрочайника, скороварки, кофемолки…

С антресолей вывалилось все… кроме старого холста. Просто потому, что его там не было.

– Странно, – сказала Вера Сергеевна, – Петя же сказал, что…

– Обманул нас Петр Тимофеев, – медленно проговорила целительница. – Да ладно, черт с ним, с портретом. Главное, чтобы Василиск зелье выпил. Не выпьет – совсем худо будет. Поняла?!

Черные глаза целительницы словно бы вонзились в глаза Веры Сергеевны, и у той перехватило дыхание. Она только и могла что кивнуть, понимая, что обязательно должна заставить Василиска… то есть Ваську, выпить лекарство.

Потом в руках у нее оказалась бутылочка темного стекла. Она и не заметила, когда взяла лекарство у целительницы.

А где, где она сама?..

Вера Сергеевна растерянно оглянулась.

Никакой целительницы рядом не было. В углу стоял сын и смотрел на нее, сузив глаза.

– Василиск… то есть Васенька, – ласково позвала Вера Сергеевна. – Давай лекарство выпьем, миленький…

Щелкнул замок, в коридор ворвался Тимофеев-старший.

– Петя! – вскричала Вера Сергеевна возмущенно. – Где портрет?! Мы его не нашли!

– Вот он, – ответил Тимофеев, похлопав по портфелю, который держал в руке.

У сына лютым желтым блеском сверкнули глаза, он содрогнулся и зашипел, словно кот.

– Ему надо скорей выпить лекарство! – воскликнула Вера Сергеевна и открутила пробку на бутылочке.

Тимофеев настороженно смотрел на жену.

Он сам не мог понять, почему вдруг сорвался с работы и примчался домой после разговора с женой по телефону. Его напугало это обращение – Петр Тимофеев… И вообще это был не голос жены! Он только не мог понять, где раньше слышал его. Однако сейчас, при взгляде на бутылочку темного стекла, которую держала в руках Вера Сергеевна, Тимофеев-старший вспомнил, кому принадлежал чужой голос!

Он принадлежал женщине, которая уводила его на кладбище, которая пыталась уложить его в могилу предка – другого Петра Тимофеева… Это был голос ведьмы Ульяны, поклявшейся отомстить ему во что бы то ни стало!

Вера Сергеевна осторожно поднесла горлышко бутылочки к губам неподвижно стоявшего сына.

Портфель задрожал в руках Тимофеева, словно портрет, который был там спрятан, затрясся от страха, и Петр Васильевич вдруг догадался… наконец-то догадался, что значили те слова, которые он слышал нынче ночью из-под подушки и о которых думал весь день.

«Зеевыеей!»

Нет! «Зелье вылей!»

Тимофеев кинулся вперед и вышиб бутылочку из рук жены!

Стекло не разбилось – только гулко стукнуло об пол. Темно-зеленая жидкость поползла тонкой черной струйкой, распространяя вокруг такую гнусную, омерзительную вонищу, что она превосходила даже вонь могильной земли, которая когда-то липла к ногам Тимофеева. А потом оказалось, что это вовсе не струйка течет по полу – это ползет змея! Тонкая черная змея…

Вера Сергеевна громко вскрикнула. Тимофеев повернулся – и едва успел подхватить жену, которая потеряла сознание от ужаса.

Зато сын ничуть не испугался. Он присел на корточки и осторожно поднял бутылочку. Что-то пошептал над ней – и черная зловонная струйка втянулась обратно.

– Не получилось, – прошептал сын и вдруг яростно крикнул: – Не получилось!

Размахнулся, вышвырнул бутылочку в окно – и бросился в свою комнату, захлопнув за собой дверь.

Тимофеев, у которого голова шла кругом и подкашивались ноги, понес жену в комнату. Ему что-то ужасно мешало, и наконец он понял, что по-прежнему сжимает под мышкой портфель с портретом.

Положил Веру Сергеевну на кровать. Портфель упал рядом. И вдруг какой-то странный звук послышался оттуда…

Тимофеев не поверил ушам.

Это был смех. Веселый, счастливый, молодой женский смех.

И Тимофеев догадался, что это смеется портрет!

На обратном пути Васька заблудился и сначала даже думал, что не найдет дорогу в деревню. Он и не подозревал, что преодолел такое расстояние благодаря своим прыжкам по веткам деревьев!

Теперь он еле тащился, заплетаясь лапами от усталости, зато время, судя по движению солнца в небе, летело с какой-то невероятной быстротой. А может быть, и впрямь здесь что-то не то со временем? Может быть, оно отличается от того, которое присутствует в обыкновенной жизни, которой раньше жил-поживал Васька?

Может быть… Вот только вряд ли получится сравнить! Во-первых, не до того, а во-вторых, может, ему и жить-то осталось всего ничего, если все случится так, как сказала ведьма Ульяна!

Мама… мама должна его отравить! Как это понять?!

Васька взглянул в небо и даже споткнулся. Солнце стояло уже в зените! А он спешил на Гадючью горку к восходу…

Нет, точно здесь все наперекосяк, и не только со временем. Вопросы, вопросы разрывают бедную Васькину головушку! И осталось на свете единственное существо, которое может на них ответить. Это Марфа Ибрагимовна, вернее левая половинка ее портрета.

Надо поговорить с ней во что бы то ни стало!

Наконец впереди показались рассыпанные по берегу реки домики деревни. Вон там, за поворотом дороги, – магазин, рядом Любашин дом.

– Наконец-то, Тимофеев! – раздался вдруг раздраженный голос, и из придорожных зарослей выскочила рыжая коза.

Катька Крылова.

– Ты что, меня ждешь? – удивился Васька.

– Тебя сюрприз ждет! – захохотала Катька – в точности как Портос.

– Какой еще сюрприз? – буркнул Васька без особого интереса.

– Ты ей больше не нужен! – взвизгнула Катька. – Любашке-дурашке этой! К ней Королевич приезжал!

– Ага, – устало кивнул Васька. – Королевич приезжал! На «Феррари»!

– Именно что на «Феррари», – подтвердила Крылова. – А откуда ты знаешь? Видел, как он уезжал?

– Чего сочиняешь-то? – буркнул Васька.

– Никто ничего не сочиняет! – заявила Крылова. – Честное слово! Вдруг оттуда ни возьмись по улице такой свист… я из белены выглянула, а там несется черная кошка! В смысле, автомобиль, разрисованный под черную кошку. Я по телевизору видела Королевича в этом «Феррари». Ох и крутой!