Елена Арсеньева - Большая книга ужасов – 68 (сборник)

– Так, спокойно, – прикрикнул он, свободной рукой крутанув Ваську и схватив его за загривок. Он сам не понимал, повинуясь какому наитию поступил так, однако поступил правильно: сын мигом сник и тяжело обвис в его руке.

Такими послушными и неподвижными становятся кошки, если схватить их за загривок и стиснуть покрепче…

Тимофеев втолкнул его в кладовку:

– Пожалуйста, ищи свою крысу.

Но сын сразу вышел, буркнув:

– Мне почудилось, наверное.

Бросил злобный, мстительный взгляд на Тимофеева – и ушел в свою комнату.

– Что это было? – пролепетала жена, однако Тимофеев свободной рукой обнял ее и повел в комнату:

– Давай поспим еще немного. Ну почудилось парню, всякое бывает.

– А зачем ты тащишь с собой эту рвань? – удивилась жена, и Тимофеев брякнул первое, что пришло в голову:

– Давно хочу картину отреставрировать, да забываю. Все, спим!

Холст он положил под подушку. Вера Сергеевна взглянула дикими глазами, но не сказала ни слова, отвернулась к стенке.

Тимофеев зажмурился, пытаясь хоть что-то понять в происходящем – и точно зная, что понять ничего не сможет. И вдруг женский голос чуть слышно шепнул ему прямо в ухо:

– Зеевыеей!

– Что? – подскочил Тимофеев.

– Я молчала! – испуганно ответила жена.

Тимофеев ждал, что голос раздастся снова, но под подушкой царило полное молчание.

Васька мчался со всех лап, с тревогой поглядывая на небо, которое неудержимо светлело. Главное, разных горок вокруг было множество и которая из них Гадючья – поди знай! Одно время он даже решил, что заблудился, как вдруг резкий запах, исходивший от тропы, заставил его шерсть встать дыбом.

Васька принюхался. Пахло гладким холодным телом, которое стремительно проползло здесь. Запах был отвратительный, опасный… змеиный запах!

Васька осторожно пошел по следу – и вскоре понял, что не ошибся. Здесь буквально только что проползла змея… может быть, спешила на Гадючью горку?

Начался подъем, который становился все круче и круче. И когда Васька одолел его почти наполовину, вверху что-то зашумело, засвистело – и в небе пронесся клуб черного дыма, очертаниями напоминающий ворону.

Зря он надеялся, что опередит Ульяну! Хотя… может быть, еще не все потеряно? Марфа Ибрагимовна говорила, что на Змеиной горке нужно быть как раз на восходе солнца. А еще ни один лучик не проглянул из-за слоистых серых облаков!

Вот если бы научиться летать…

Васька взглянул на низко свисающие ветки деревьев – и вдруг его осенило. Летать он не может, зато сможет перелетать!

Залез, цепляясь коготками, до середины березового ствола, пробрался на ветку, раскачался на ней – и очутился на осине, стоящей метрах в двадцати.

«Ого! Здорово! Хорошее начало полдела откачало, вернее раскачало!» – подумал Васька и прыгнул на другую ветку. Потом на другую! И еще, еще!

Очень скоро он добрался почти до лысой горки, на вершине которой стояло только одно дерево – кривое, сухое, безлистное.

На дереве сидела черная ворона.

Ульяна!

На Васькино счастье, она внимательно смотрела в другую сторону, так что он успел затаиться в листве.

Однако не зря он спешил! Внезапно в извивах серых облаков вспыхнул яркий свет, и в небо выкатилось солнце.

И тут Васька увидел, куда смотрит ворона. По траве, окружающей горку, словно бы волна шла. Там, где трава расступалась, сквозило длинное черное тело.

Гадюка! К дереву ползла гадюка!

Не ее ли поджидала ворона? Или нет? Она сидела неподвижно, словно крепко спала.

Тем временем гадюка скользнула к дереву и начала медленно подниматься по стволу. Примерно на середине она вдруг резко повернулась хвостом вверх, обвилась вокруг дерева покрепче… и в то же мгновение из ее тела вырвался какой-то червячок и свалился на проплешину, окружающую сухое дерево. За ним – другой, третий…

Васька буквально рот разинул. Он думал, что гадюка будет откладывать яйца, как это делала кобра Нагайна в мультике «Рикки-Тикки-Тави», а она… она производила на свет уже готовых малёхоньких гадючат![8]

Их было семеро – маленьких змеенышей, которые свалились на землю и слабо шевелились, видимо, еще не освоившись с тем, что они больше не зародыши, а живые существа. И вдруг гадюка, эта их мамаша… она ринулась вниз со ствола с разинутой пастью! И чуть не проглотила одного своего родимого змеенка… И ей бы это удалось, если бы с вершины дерева камнем не пала ворона и не тюкнула своим клювом гадюку по голове.

Змея вытянулась на земле как длинная черная веревка, а над ней сгустился клуб тьмы – и вместо вороны под деревом возникла Ульяна.

Ведьма Ульяна!

Схватила змею за голову, посмотрела в мертвые глаза, улыбнулась как лучшей подруге, – и повесила ее длинное тело себе на шею. Потом задумчиво взглянула на змеенышей, которые как раз начали приходить в себя, шевелиться, словно решая, куда ползти.

– Одна змея хорошо, а восемь лучше, – решительно заявила Ульяна. – У меня как раз заканчивается зелье, которое помогает понимать язык зверья и птиц! Варят его из гадючат. А вот и они!

С этими словами Ульяна схватила крепкий сук, валявшийся в траве, и размозжила голову одному из змеенышей.

Остальные, даром что только родились, смекнули, что дело плохо, и бросились врассыпную. Ульяна заметалась, пытаясь поймать всех сразу, но успела наступить на хвост только одному гадючонку. Снова занесла сук – и в это мгновение Васька сорвался с ветки, на которой таился, упал на руку Ульяне – и впился в нее когтями и зубами.

Взвизгнув от боли, Ульяна так тряхнула рукой, что у Васьки разжались зубы и он снова улетел в чащу, врезался в какое-то дерево – аж голова кругом пошла от удара! – и рухнул наземь.

Однако очухиваться времени не было! Ульяна, рыча от злости и боли, уже почти добежала до него, и Васька ринулся наутек, стараясь сделаться как можно меньше ростом, смешаться с травой, зарыться в листву, как-то замаскироваться среди мха, чтобы ворона его не нашла…

И вдруг до него донесся хохот Ульяны.

Васька оглянулся на бегу – и обнаружил, что его никто не преследует. Ульяна осталась позади – однако сквозь переплетение древесных ветвей до него долетал ее хохот и задыхающийся от смеха голос:

– Беги-беги, котишка-оборотень! Недолго тебе бегать осталось! Видел, как змея своих змеят извести хотела? Вот так же и тебя скоро родная мать изведет! Ха-ха-ха! Кар-кар-кар!

Вера Сергеевна давно поняла, что в их доме творится что-то неладное. Жить стало невыносимо, сына точно подменили! Она все надеялась, что муж спохватится и примет какие-то меры, но он и сам стал странным до ужаса. Половинку старой картины зачем-то сегодня под подушку спрятал… А главное, Вера Сергеевна чувствовала, что он точно так же боится сына, как она сама.