Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник)

– Сатанизм? – с сомнением переспросила она. – Пи-Джи – футбольная звезда, мистер Славный Парень?

– Мы оба знаем, что такого человека больше нет... если и был. Тело Беверли Коршак тому доказательство.

– Но он получил стипендию в Нотр-Дам[11], Джой, и я не думаю, что в Саут-Бенде приветствуют черные мессы.

– Может, все началось здесь, до того, как он уехал в университет, а потом перебрался в Нью-Йорк.

– Как-то не верится.

– Не верится сейчас, в 1975 году. Но в 1995 увлечение сатанизмом психически неуравновешенного ученика средней школы не такая уж редкость. Поверь мне. И такое случалось и в шестидесятых, и в семидесятых, только не столь часто.

– Не думаю, что мне понравился бы твой 1995 год.

– В этом ты не одинока.

– В школе Пи-Джи считался психически неуравновешенным?

– Нет. Но иногда людям с очень сильными психическими расстройствами удается мастерски их скрывать.

Джой и Селеста, как сумели, разгладили простыни. От большинства складок удалось избавиться. Белая хлопчатобумажная ткань вроде бы даже побелела с тех пор, как они накрыли простынями алтарную платформу. Даже начала светиться.

– Раньше, – напомнил он ей, – ты сама сказала, что его смелость и решительность объясняются одним: он думает, что за ним стоят высшие силы. Возможно, именно так он и думает. Возможно, он думает, что заключил сделку, которая защитит его, благодаря которой он в любой ситуации сможет выйти сухим из воды.

– Ты говоришь, что он продал свою душу?

– Нет. Я не говорю, есть ли душа и можно ли ее продать, если она существует. Я лишь говорю, что он может думать, будто заручился покровительством темных сил, и поэтому во всех его действиях чувствуется экстраординарная самоуверенность.

– У нас есть души, – голос Селесты звучал твердо и спокойно.

Джой взял молоток, коробку с гвоздями.

– Принеси распятие.

Он подошел к стене, на которой когда-то висел двенадцатифутовый деревянный крест с распятым на нем Христом. Свет ламп под потолком не падал на стену, она освещалась двумя лампами, установленными на полу. Ведомый этим светом, взгляд прихожан устремлялся вверх, навевая мысли о вечном. Джой вбил в стену гвоздь чуть повыше уровня глаз.

Селеста поднесла крест, аккуратно повесила его на гвоздь, и в церкви святого Фомы над алтарной платформой вновь воздвиглось распятие.

Глядя в залитые дождем окна и беспросветную ночную тьму за ними, Джой задался вопросом, а наблюдает ли за ними Пи-Джи? Если наблюдает, то как может истолковать их действия? Воспримет со смехом... или встревожится?

– "Живая" картина из трупов, которую он намеревался здесь создать, насмешка над двенадцатью апостолами ценой в двенадцать жизней – это не просто поступок безумца. Это почти... жертвоприношение.

– Совсем недавно ты говорил, что он полагает себя Иудой.

– Предателем. Предающим людей, семью, веру, даже бога. Сеющим предательство, где только возможно. Засунувшим мне в карман тридцать долларов в своем автомобиле в ту ночь, перед тем как выпроводить меня в колледж.

– Тридцать долларов – тридцать сребреников.

Вернувшись к алтарной платформе и отложив молоток, Джой поставил шесть свечей с одного края белой простыни.

– Тридцать долларов. Маленький символический нюанс, дабы позабавиться. Плата за мое содействие. Без него он бы не ушел от ответственности за убийство Беверли. Вот он и выставил меня маленьким Иудой.

Хмурясь, Селеста взяла спички и начала зажигать свечи.

– Так он видит Иуду Искариота своим покровителем... святым темной стороны?

– Думаю, что-то в этом роде.

– Иуда отправился в ад за то, что предал Христа?

– Если ты веришь в ад, тогда, полагаю, его определили в самые глубины.

– А ты, разумеется, в ад не веришь.

– Слушай, во что я верю, значения не имеет. Главное, знать, во что верит Пи-Джи.

– Вот тут ты не прав.

Джой предпочел пропустить слова Селесты мимо ушей.

– Я не собираюсь утверждать, что я досконально разобрался в хитросплетениях его веры... если и уловил, только главное. А понять, что творится в голове моего большого брата, боюсь, не под силу и первоклассному психиатру.

Селеста зажгла все шесть свечей, повернулась к Джою.

– Итак, Пи-Джи приезжает из Нью-Йорка, потом решает прогуляться по окрестностям. Заглядывает в Коул-Вэлью, видит, что город изменился до неузнаваемости. Практически все дома брошены. Везде тлен и запустение. Вентиляционных колодцев все больше. На окраине города огонь вырывается на поверхность. Церковь секуляризирована, обречена на снос. Целый город словно сползает в ад. Сползает быстро, можно сказать, у него на глазах. И его это возбуждает. По-твоему, все так и было?

– Да. Множество психов очень чувствительны к символизму. Они живут в реальности, отличной от нашей. В их мире все и вся имеет тайное значение. Совпадений там не бывает.

– Тебя послушать, получается, что в этом вопросе ты дока.

– За эти годы я прочитал множество книг по психическим заболеваниям и отклонениям от нормы. Поначалу говорил себе, что читаю их с тем, чтобы набрать материал для будущих книг. Потом, признав, что писателем никогда не стану, все равно продолжал читать... в качестве хобби.

– Но подсознательно ты старался понять Пи-Джи.

– Маньяк-убийца с религиозным бредом, каким, вроде бы, является Пи-Джи, может видеть демонов и ангелов, прикидывающихся обычными людьми. Он верит, что космические силы принимают участие в самых заурядных событиях. Его мир пронизан драматизмом, в нем постоянно зреют и реализуются чудовищные заговоры.

Селеста кивнула. Дочь директора школы, она выросла в доме, битком набитом книгами.

– Он – гражданин Паранойяленда. Да, конечно, он наверняка убивал не один год, после того как уехал в колледж, а может, и раньше, одну девушку здесь, другую – там, время от времени приносил маленькие жертвы своему покровителю. Но ситуация в Коул-Вэлью вдохновила его, в его голове родился грандиозный замысел особого, огромного жертвоприношения.

Джой поставил статуэтку Девы Марии на белую простыню, довольно далеко от шести свечей, воткнул штепсель в розетку на боковой поверхности алтарной платформы.

– А мы разрушим его планы, открыв дверь богу, пригласив его вернуться в церковь. Решительно ворвемся в фантазию Пи-Джи и противопоставим символизму символизм, суеверию – суеверие.

– И как это его остановит? – Селеста перешла к тому углу алтарной платформы, где был Джой, чтобы зажечь три рубиновых стаканчика-свечи, которые он аккуратно расставил перед статуэткой Девы Марии.

– Думаю, его это озадачит. Это первое, что мы должны сделать, – озадачить его, ошеломить, посеять неуверенность, заставить выйти из темноты. И вот тогда у нас появится шанс взять над ним верх.