Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник)

– Какую фантазию?

– Некогда объяснять. Пошли. Ты все увидишь.

Селеста несла в одной руке ружье, в другой – канистру с водой. Джой – узел с вещами и ружье. Если в Пи-Джи в этот момент напал на них, прицельно стрелять в ответ они бы не смогли. Скорее всего, вообще бы не успели выстрелить.

Джой рассчитывал на желание брата еще немного поиграть с ними, как кошка с мышкой. Пи-Джи наслаждался их страхом, подпитывался от него.

Вышли они через парадную дверь смело, не таясь. Они не стремились ускользнуть от бдительного ока Пи-Джи, наоборот, привлекали к себе его внимание, а следовательно, разжигали желание узнать, что же все это значит. У Джоя засосало под ложечкой: выстрел мог раздаться в любую секунду.

По ступеням крыльца они спустились в дождь, зашагали по дорожке к тротуару, повернули налево. Направились к Коул-Вэлью-роуд.

Вентиляционные колодцы, прорытые вдоль Северной авеню с промежутками в шестьдесят футов, вдруг дружно зашипели, словно кто-то одновременно включил несколько газовых горелок. Из них повалил зловонный, желтоватый дым, сквозь который прорывались языки синего пламени.

Селеста вскрикнула от удивления.

Джой уронил мешок, обеими руками схватил ружье, повернулся налево. Он так нервничал, что подумал, будто выброс огня из вентиляционных труб тоже работа Пи-Джи.

Но, если его брат и был где-то неподалеку, он ничем себя не выдал.

Языки пламени не просто поднимались над колодцами и разрывались ветром. Они превратились в факелы высотой четыре или пять футов, которые пылали над железными ободами. Горючий газ определенно вырывался из колодцев под немалым давлением, как вода из брандспойта.

Земля не гудела, как раньше, но яростное шипение газов в вентиляционных колодцах отдавалось неприятной вибрацией в костях Джоя. В этом шипении слышалась ярость, словно силы природы не имели к нему никакого отношения, а издавал его некий колосс, заточенный в аду. Причем шипел не от боли, а от гнева.

– Что происходит? – спросил Джой возвысив голос, хотя Селеста находилась рядом.

– Не знаю.

– Никогда такого не видела?

– Нет! – ответила она, в изумлении оглядываясь.

Вентиляционные колодцы превратились в трубы гигантской карнавальной волынки, которые выли, шипели, стонали, свистели и пронзительно вскрикивали, выводя безумную полуночную мелодию. Звуки эти эхом отдавались от измазанных сажей стен пустующих домов, от окон, черных, как пустые глазницы.

В мерцающем отсвете факелов, под проливным дождем метались чудовищные тени, накрывали Северную авеню, перемещались по ней, словно армия гигантов шагала по улице на восток.

Джой подхватил мешок. Чувствуя, что время уходит, взглянул на Селесту.

– Пошли. Быстрее.

Они двинулись по узкой улице к Коул-Вэлью-роуд, и выброс подземных горючих газов прекратился так же резко, как и начался. Факелы дернулись раз, другой и погасли. Мечущиеся тени растворились в окутавшей Северную авеню тьме.

Дождь превращался в пар при контакте с раскаленными вентиляционными колодцами, и теперь уже его шипение заглушало шум бури, создавая ощущение, будто тысячи змей заполонили Коул-Вэлью.

Глава 15

Церковь встретила Джоя и Селесту ярким светом и распахнутыми дверьми. Дождь заливал порог, и небольшие лужи уже скопились на полу в нартексе.

Войдя, Джой закрыл за собой двери. Большие петли надсадно заскрипели. Сейчас это было хорошо. Если Пи-Джи следовал за ними, войти бесшумно он бы не смог.

В арке между нартексом и нефом Джой указал на мраморную купель, белую, как древний череп, и такую же сухую.

– Вылей туда воду.

– Зачем?

– Сделай, о чем тебя просят, – резко ответил он.

Селеста приставила ружье к стене, свернула с канистры крышку. Вода с бульканьем потекла в купель.

– Канистру возьми с собой. Не оставляй там, где Пи-Джи может ее увидеть.

И повел Селесту по центральному проходу, через калитку к алтарной преграде, по галерее, которая огибала нишу для хора.

Тело Беверли Коршак, завернутое в пленку, по-прежнему лежало на алтарном возвышении. Белой грудой.

– Что теперь? – спросила Селеста, следуя за Джоем через пресвитерий к алтарной платформе.

Он поставил белый куль рядом с телом мертвой женщины.

– Помоги перенести ее.

Поморщившись – работа предстояла не из приятных – Селеста спросила:

– Перенести куда?

– С алтаря в ризницу. Не должна она здесь лежать. Это осквернение церкви.

– Но здесь уже не церковь, – напомнила Селеста.

– Скоро мы вернем ей прежний статус.

– О чем ты говоришь?

– Ты все увидишь сама.

– Мы не можем вновь превратить это здание в церковь. Для этого нужен епископ или, как минимум, священник, не так ли?

– Официально у нас такого права нет, но, возможно, этого и не нужно, чтобы вписаться в извращенную фантазию Пи-Джи. Может, для этого хватит простой имитации. Селеста, пожалуйста, помоги мне.

С неохотой она подчинилась, и вдвоем они сняли тело с алтарной платформы, унесли вниз и положили в углу ризницы – маленькой комнаты, где священники когда-то готовились к мессе.

В свой первый приход в церковь святого Фомы Джой обнаружил, что наружная дверь ризницы открыта. Тогда же он закрыл и запер ее. Теперь, проверив, убедился, что она по-прежнему надежно заперта.

Еще одна дверь открывалась на уходящую вниз лестницу. Джой несколько мгновений вглядывался в темноту, потом повернулся к Селесте.

– Ты ходила в эту церковь большую часть жизни, не так ли? Есть из подвала дверь на улицу?

– Нет. Там нет даже окон. Он целиком под землей.

Значит, Пи-Джи не сможет проникнуть в церковь через подвал. Ему останется только один путь – через парадную дверь.

Вернувшись с Селестой к возвышению, Джой пожалел, что не принес с собой карточный или какой-нибудь другой столик, который послужил бы алтарем. С другой стороны, эту роль могла выполнить платформа, на которой стоял настоящий алтарь.

Джой развязал простыню, выложил молоток, коробку гвоздей, красные и зеленые свечи, красные свечи-стаканчики, спички, распятие, статуэтку Девы Марии. Селеста помогла ему накрыть платформу двумя белыми простынями.

– Может, Пи-Джи пригвоздил ее к полу, пока... делал с ней, что хотел, – говорил Джой, не отрываясь от работы. – Но он не просто мучил ее. Для него это означало нечто большее. Он совершал акт святотатства, богохульничал. Скорее всего, изнасилование и убийство являлись частью церемонии.

– Церемонии? – содрогнувшись, переспросила Селеста.

– Ты говорила, что он силен и с ним трудно бороться, потому что он во что-то верит. В себя, сказала ты. Но я думаю, он верит в нечто большее. В темную силу.