Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая - Киркман Роберт
Губернатор нажал на кнопку передачи. В кабине раздался его голос:
– Мы приближаемся к холму, откуда открывается вид на тюрьму… Верно, Гейб?
Сквозь треск Гейб ответил:
– Так точно, шеф. Тюрьма ярдах в пятистах от нас, на равнине, у самой границы округа.
– Отлично, – отозвался Губернатор. – План таков: нужно найти открытую площадку, где можно остановиться. Лучше всего с видом на тюрьму.
– Вас понял!
Утреннее солнце осветило деревья, тонкими лучиками пробившись сквозь ветки. В воздухе летали призрачные комки тополиного пуха, из-за которых лес казался едва ли не первобытным. Было ровно 6:15 утра. Гейб нашел среди деревьев узкую просеку и остановился на ней, остальная часть колонны последовала его примеру. Двигаясь медленно, стараясь производить как можно меньше шума, грузовики один за другим подтянулись к нему.
Лилли остановила М35 позади армейской фуры и дернула за рычаг переключения передач, поставив его на нейтраль.
Несколько долгих секунд никто не двигался и не говорил ни слова. В ушах у Лилли оглушительно пульсировала кровь. Затем дверцы начали одна за другой открываться с тихим треском. Пути назад не было. Лилли и Остин выпрыгнули из кабины на землю. Суставы заныли от напряжения, внутри все похолодело. Лилли услышала, как в голубоватой тени деревьев тихо защелкали затворы винтовок. Патроны вошли в патронники. Ремни патронташей подтянули. Кевларовые жилеты поправили, глаза скрыли за стеклами солнечных очков. Все выстроились вдоль капотов тихо тарахтящих автомобилей.
– Вот мы и на месте, – объявил Губернатор, стоя в кузове грузовика Лилли. При звуке его голоса все замерли. Он повел рукой в сторону просвета в деревьях в восточной стороне просеки. Вниз, в долину, с холма вела узкая тропинка. Ярдах в четырехстах от них в дрожащем от жары воздухе виднелась огромная тюрьма. – Мы так близко, что чувствуем запах их злобы.
Все головы повернулись к стоящим в отдалении каменным зданиям. Весь комплекс напоминал какой-то странный бедуинский город, затерянный среди полей. Низкие жилые блоки окружало несколько рядов сетчатых заборов и колючей проволоки. Сторожевые башни казались пустынными и заброшенными. Место взывало к Лилли – оно напоминало жуткий дом, наполненный призраками. Когда-то здесь было полно отбросов общества, но теперь тюрьма как будто спала: ее территорию окружала сеть пыльных дорог, однако нигде не было заметно никакого движения, за исключением шевеления толпы ходячих, которые бродили вдоль ограды, напоминая пассажиров метро в час пик. Издалека они казались крошечными и черными, как букашки.
– Старайтесь не отставать от танка на подходе к тюрьме, – велел Губернатор с платформы. Он говорил не слишком громко, чтобы бойцы услышали его, но больше никто не узнал об их присутствии – по крайней мере, пока. – Я хочу, чтобы мы стали приближающейся к берегу волной, от которой невозможно спрятаться. Мы хотим испугать их, застать их врасплох!
Лилли подняла винтовку и проверила обойму – все было в порядке. По спине бежали мурашки.
– Когда все начнется, когда вы впервые увидите их смерть, – продолжил Губернатор, единственным глазом изучая каждого из своих воинов, – не судите об этих людях по одежке. Вы увидите женщин – даже детей, – но уверяю вас, все они настоящие монстры. Они ничем не отличаются от кусачих, которых мы убиваем без всякой задней мысли!
Лилли многозначительно переглянулась с Остином, который стоял рядом с ней, сжав кулаки. Он кивнул. Выражение его мальчишеского лица разбивало Лилли сердце – он словно постарел на много лет в резком свете утреннего солнца.
– Жизнь изменила этих людей, – сказал Губернатор. – Она превратила их в слепые орудия смерти. Они убивают без пощады, без сострадания, без оглядки на ценность человеческой жизни. Они не заслуживают пощады.
Губернатор спустился с кузова. Лилли не сводила с него глаз. Ее сердце билось все чаще. Она прекрасно понимала, куда он направился. Он пошел к голове колонны. Песок хрустел у него под сапогами, кожаная перчатка скрипнула, когда он сжал кулак.
Сидевший за рулем головного грузовика Гейб удивленно выглянул из окна.
– Шеф, все в порядке?
Губернатор взглянул на него.
– Следуй в колонне. Я хочу, чтобы машины растянулись на всю ширину долины. И пошли человека к задней части тюрьмы, чтобы никто их этих крыс не смог сбежать.
Кивнув, Гейб спросил:
– Вы не едете?
Губернатор взглянул на тюрьму.
– Я бы ни за что не пропустил такое, – он снова повернулся к Гейбу. – Я поведу танк.
Они подошли с востока. Солнце светило им в спины, в его лучах кружилась пыль.
Пока они спускались с холма и перестраивались в долине, Губернатор стоял на носу танка, положив руку на орудийную башню, словно всадник на норовистом коне. Огромные гусеницы танка и гигантские колеса армейских грузовиков оставляли глубокие следы на пропитанной влагой земле, двигатели ревели – армия валькирий летела, чтобы забрать души обреченных, в густом облаке пыли, которое практически скрывало машины из виду.
Когда они добрались до подъездной дорожки и до ограды осталось около пятидесяти ярдов, кое-что изменилось. Все ходячие, находившиеся в непосредственной близости к ним, повернулись на шум и сгрудились у восточной стороны забора. Мертвецов было не меньше сотни, и они представляли собой дополнительную линию обороны, то ли появившуюся случайно, то ли специально организованную обитателями тюрьмы. В то же время из-за ограды начали доноситься тревожные голоса – люди заметили переполох и разбегались по укрытиям.
Громадное облако пыли, горячее, как суховей, полностью поглотило колонну, и от этого суматоха стала еще сильнее. Ослепленная, Лилли ударила по тормозам, и люди в кузове налетели на заднее окно кабины. Остина резко бросило на приборную панель, и он сильно ударился лбом о ветровое стекло. Восстановив дыхание, Лилли повернулась к нему.
– Ты в порядке?
– Да, – буркнул он, пытаясь нащупать пистолет.
Пылевое облако начало рассеиваться. Яркие лучи утреннего солнца пробивались сквозь него, как языки пламени сквозь дым. Все вокруг сияло, будто во сне. Лилли уронила голову на грудь. Ее сердце замерло от волнения. Сквозь грязное лобовое стекло она видела внешнюю ограду тюрьмы, увитую поверху сотнями метров колючей проволоки. Вокруг кишели ходячие.
Они хрипели и напирали на заграждение, как осы, стремящиеся залететь в улей. Их было несколько сотен – всех наружностей, полов и возрастов, они пускали слюни и двигались как единый организм, сходя с ума от дьявольского голода, от шума колонны, от беспорядочных возгласов во дворе тюрьмы и запаха человеческой плоти.
Краем глаза Лилли заметила движение: Губернатор забрался на бампер танка и теперь напоминал детально проработанную фигуру на носу корабля. Он чуть не лопался от гордости. Подняв руку, он указал на толпу ходячих и громогласно проревел:
– УНИЧТОЖЬТЕ ВСЕХ! СЕЙЧАС ЖЕ!
Началась стрельба. Пули горизонтальным торнадо полетели в стоящую сплошной стеной на подступах к ограде мертвую плоть. Лилли смотрела на эту расправу и не могла пошевелиться. Ходячие начали падать. Полилась кровь. Во все стороны полетели частицы прогнивших тканей. Головы взрывались одна за другой, как в слаженном танце, при попадании пуль пятидесятого калибра черепа раскалывались на кусочки, словно лампочки, и осколки летели на забор. Истерзанные тела дергались и падали на землю. Из пулеметов вырывались целые фонтаны гильз. Ограда дрожала и скрипела под весом мертвецов, не устоявших в бойне. У Лилли не было даже возможности высунуться из окна и выстрелить хотя бы один раз. Жуткая бойня продолжалась всего несколько минут – да и то больше для видимости, – но за это время атакующие прошлись по ходячим с напором цунами, как чудовищная алая волна смерти, которая вспарывала плоть, вырывала руки и ноги из суставов, пробивала черепа и превращала уродливые лица в красное месиво. Шум был невероятным. У Лилли зазвенело в ушах, и она закрыла их ладонями, морщась каждый раз, когда содрогался воздух вокруг нее. Восточную часть тюрьмы затянуло пороховым дымом, который не рассеивался, пока большая часть ходячих не оказалась на земле.
