Роберт Киркман - Ходячие мертвецы: падение Губернатора

Шери Стирн, моему постоянному читателю и второй матери, и Диего, специалисту в механизме смерти и разрушений.

Джей Бонансинга

Выражаю особую благодарность Роберту Киркману, который не раз творил магию; Энди Коэну, направляющему меня в моей карьере; Брендану Денину, моему редактору и лучшему корешу; Кристине Макдональд — самому лучшему редактору; и Дэвиду Альперту, который связывает все это воедино. Также огромная благодарность Кемперу Доновану, Николь Сохль, Стефани Харгэдон, Дениз Дормен, Тому Ливенсу, Джеффу Сигелю, и моим мальчикам, Джоуи и Биллу Бонансинге. И последняя, но не менее важная: моя бессмертная любовь и благодарность женщине, изменившей мою жизнь и сделавшей меня лучшим писателем и человеком, Джилл Нортон Брэзел.

Джей Бонансинга

Ч а с т ь 1.

СОБРАНИЕ.

Когда в последний страшный час

Их жуткий мир проглотит нас,

Утробный гул их небо вознесёт,

Всё мёртвое воскреснет, живое всё умрёт,

И та мелодия отравит небосвод.

Джон Драйден

Глава 1.

Корчась на земле от боли, Брюс Аллан Купер с трудом ловит воздух, жмурится и старается восстановить дыхание. Он слышит дикое рычание полудюжины кусачих, надвигающихся на него с целью съесть. Голос в его голове кричит: «Двигайся, грёбаный ты идиот! Слабак! Что ты творишь?!»

По шероховатой земле, едва избегая хватающих серых пальцев и щелкающих челюстей женщины с половиной лица, катится крупный бритоголовый афроамериканец с телосложением форварда NBA и седой эспаньолкой.

Он преодолевает около пяти-шести футов прежде чем боль кинжалом пронзает его бок, отдаваясь огнём в рёбрах и парализуя. Он падает на спину, продолжая сжимать ржавый пожарный топор. На кирочном конце топора запёкшаяся кровь и волосы, а также чёрная липкая желчь, которую выжившие называют пометом ходячих.

На мгновение он оглушен, в ушах звенит, глаз уже начинает закрываться из-за припухлости переломанного носа. Одетый в изодранное армейское пальто и сапоги, покрытые выше колен затвердевшей грязью — одежду неофициального ополчения Вудбери — Брюс смотрит на нависающее над ним небо Джорджии. Низкие грязно-серые облака, ненастные и неприветливые для апреля, будто насмехаются над ним: Ты здесь никто и ничто, букашечка, личинка на теле умирающей земли, паразит, кормящий на убой отходы и руины исчезающего человеческого рода.

Внезапно панораму неба затмевают три незнакомых лица. Они, словно тёмные планеты, медленно заволакивают небеса. Они глуповато рычат, как пьяные, каждая пара молочно-белесых глаз придурковато распахнута. Один из них, тучный мужчина в грязной больничной одежде, капает чёрной слизью прямо на щеку Брюса.

— ТВОЮ МАТЬ!

Брюс выходит из своего оцепенения, находя неожиданный запас сил и бросается вперед. Конец топора взмывает по дуге вверх и пронзает толстого кусачего в мягкую ткань под челюстью. Нижняя часть лица существа отделяется и хрящеватый сустав мёртвой плоти взлетает на двадцать футов в воздух и со шлепком падает.

Он снова откатывается, вскакивает на ноги и делает разворот на сто восемьдесят градусов — довольно изящно для крупного мужчины, испытывающего мучительную боль — и рассекает гнилые шейные мышцы надвигающейся на него женщины. Поболтавшись мгновение на нитях изрубленного мяса, голова падает в сторону и скатывается на землю.

Она откатывается на несколько футов, оставляя чёрный след из слизи, а тело еще какое-то время остаётся в вертикальном положении, дёргая неодушевлёнными руками, вытянутыми в слепом ужасном инстинкте. Существо наконец падает, нечто металлическое свернуто у его ног..

Следом за этим побоищем, приглушаемую его травмированными ушами, Брюс слышит самую странную вещь, которую только можно услышать: звон цимбал. По крайней мере, именно такой звук слышится Брюсу сквозь звон в ушах — пульсирующий, металлический шум в мозге, — доносящийся откуда-то неподалеку. Отступая с оружием в сторону, подстрекаемый звуком, Брюс моргает и пытается сосредоточиться на других кусачих, волочащих к нему ноги. Их слишком много чтобы справиться лишь киркой.

Брюс поворачивается чтобы бежать и без предупреждения натыкается на блокирующую ему путь фигуру.

— ВОУ!

Фигура принадлежит белому мужчине с толстой шеей и строением пожарного насоса, его песочные волосы подстрижены старомодным «ёжиком». Он издаёт боевой клич и замахивается на Брюса булавой размером с лошадиную ногу. Шипастая дубина просвистывает рядом с лицом Брюса, в сантиметрах от его сломанного носа. Он инстинктивно отстраняется и спотыкается о собственные ноги.

Он неловко падает на землю, поднимая облако пыли и вызывая очередную серию грохота цимбал где-то в туманном отдалении. Взлетает топор. Русый мужчина пользуется замешательством и грохотом вокруг Брюса и булава зависает наготове. В последнюю секунду Брюс с хрипом откатывается от удара.

Булава тяжело опускается, пробивая землю всего в нескольких дюймах от головы Брюса.

Брюс перекатывается к упавшему оружию, которое лежит в красной грязи в десяти футах от него. Только он обхватывает деревянную рукоять, как внезапно из тумана на него слева бросается фигура. Брюс отбрыкивается от вялого кусачего, ползущего к нему словно гигантская ящерица. Черный ил течёт из открытого рта женщины, сквозь острые небольшие зубы, ее челюсть по-рептильи щелкает.

Затем происходит нечто, от чего Брюс возвращается обратно к реальности.

Раздаётся лязг цепи, удерживающей женщину, и она достигает предела своих оков. Брюс инстинктивно облегчённо выдыхает, а мёртвое существо в дюймах от него бессильно бьётся и тянется к нему. Кусачая рычит в первобытном отчаянии, а Брюс испытывает желание выдавить голыми руками глазные яблоки существа, перегрызть шею этой бесполезной гниющей плоти дерьма.

Снова Брюс слышит странный звук цимбал и голос второго мужчины, едва различимый сквозь шум:

— Давай, чувак, вставай... вставай.

Брюс начинает двигаться. Он хватает топор и вскакивает на ноги. Снова звук цимбал... Брюс разворачивается и замахивается топором на противника.

Лезвие едва не касается горла Ёжика, разрезает воротник его водолазки, оставляя за собой шестидюймовую прореху.

— Как тебе так? — шепчет Брюс, кружа вокруг мужчины. — Веселее?

— Другое дело, — произносит коренастый человек по имени Гейбриэль Харрис, или Гейб для близких друзей, и снова замахивается дубиной. Покрытая гвоздями голова дубины проносится рядом с опухшим лицом Брюса.

— Это всё на что ты способен? — бормочет Брюс, вовремя уворачиваясь, а затем начиная кружить в обратную сторону. Он бьет топором, Гейб парирует дубиной. Вокруг двух противников, натягивая удерживающие их цепи, остервенело рычат и завывают терзаемые голодом по человеческой плоти монстры.

Когда пыль по периметру поля битвы оседает, становится видно останки арены гоночного трека.

* * *

Размером с футбольное поле, обнесенный металлической сеткой гоночный трек Вудбери окружен площадками для пит-стопов и тёмными пещеристыми проходами. За сеткой-рабицей многоместные скамьи постепенно поднимаются в огромные проржавевшие фонарные опоры. Зрительские трибуны переполнены жителями Вудбери. А звуки цимбал — это на самом деле дикие аплодисменты и насмешливые голоса толпы.

В поднимающихся вокруг арены клубах пыли, гладиатор известный под именем Гейб, шепотом доступным лишь слуху его противника, бормочет:

— Ты сегодня дерешься как девчонка, Брюси, — за подколом следует удар дубиной по ногам чернокожего.

Брюс подпрыгивает и уворачивается так, что любая звезда реслинга позавидует. Гейб бьет снова, и булава попадает по голове молодого кусачего в рваных грязных рабочих брюках, видимо, бывшего механика.

Гвозди вколачиваются в череп трупа, разбрызгивая в воздухе тёмную жидкость, и, прежде чем высвободить булаву, Гейб шепчет:

— Губернатор разозлится из-за твоего дерьмового выступления.

— Ох неужели? — Брюс наносит контрудар рукоятью топора, направляя его в солнечное сплетение Гейба и роняет коренастого мужчина на землю. Топор по дуге рассекает воздух и опускается в нескольких сантиметрах от щеки Гейба.

Гейб откатывается и вскакивает на ноги, продолжая едва слышно:

— Не надо было тебе вчера на ночь добавку хлеба жрать.

Брюс замахивается для очередного удара, и лезвие проносится рядом с шеей Гейба.

— Чья бы корова мычала, толстячок.

Гейб вращает булавой снова и снова, заставляя Брюса пятиться в сторону кусачих на цепи.

— Сколько раз я тебе говорил? Губернатор хочет, чтобы всё выглядело реалистично.

Брюс блокирует удар булавы рукояткой топора.