Заражение - Уильям Мейкл
Три часа - все что я прошу. Просто еще три часа.
Он не был уверен, что они их получат.
12.
К этому моменту Светланова знала имена всех членов группы. В голове также было ясно. Звон развеялся на очень далекое расстояние, ее слух почти вернулся в нормальное состояние, хотя она и сделала для себя пометку, находиться от остальных на расстоянии, когда они начнут пальбу.
Также она прикинула свое ближайшее будущее. Oна сделала ставку на этих людей, несмотря на то, что все ее нутро требовало, чтобы она вернулась в кладовую и спряталась. Она понимала, что сейчас это не совсем разумно, этот отряд был ее единственным шансом выбраться оттуда живой. Если это означало, что ее отвезут в Лондон на допрос - так тому и быть, Бэнкс уже прослушал ее записи, а большего она, на самом деле, добавить не смогла бы, кроме того, что они уже видели сами. В их общем понимании: приехали русские, начали бурить, проебались, конец истории. Это если очень кратко сдавать отчет.
В течение последнего часа ей даже удалось наладить связь с раненым парнем из Глазго, Маком. Она проверяла его раны на предмет чего-либо зеленого. Пока что все было нормально, а он давал ей сигареты и общался с ней. Оба понимали, что у них взаимовыгодные отношения.
Он попросил ее пересказать свою историю и выслушал ее.
- А ты не слушал, когда Kапитан ее проигрывал?
- Я из Глазго, дамочка, - сказал он, - у нас с английским-то проблемы, а ты о русском.
Попивая крепкий ароматный чай и куря сигареты Мака, пересказ занял какое-то время. Он осмотрел ее с большим уважением после того, как она закончила.
- И сколько ты сидела в подсобке?
- Думаю, пару дней.
- Получается, ты храбрее меня, дамочка. У меня бы крыша съехала.
- Не уверена, что у меня не съехала на какое-то время, – ответила она.
Затем взяла еще одну сигарету. Она начинала привыкать ко вкусу британского табака, и он отвлекал ее от того, что творилось за окном.
Шторм уже полностью накрыл судно, за окном стояла простыня воды, но ей не нужно было видеть этого, чтобы понять, что все довольно плохо. Качка судна говорила ей об этом, вперемешку со скрипом и лязганьем корпуса, которые исходили откуда-то глубоко снизу.
Мак увидел ее озабоченность и засмеялся.
- Не волнуйся, дамочка, - сказал он. - Эти старые лодки могут выдержать качку. Мой старик-отец строил такую же поебень, на Клайде, и брал меня, когда я еще сопляком был, чтобы я посмотрел. Я знаю их внутренности, и знаю насколько они прочные. Да и к тому же, это еще не самая хреновая западня, из которой нас выручал Kапитан.
Он увлеченно стал рассказывать длинную историю о борделе в Каире, о девочке, которая на самом деле была мальчиком, о разногласиях, которые возникли при вопросе оплаты и об эпичном сражении в баре, и последующем ускоренном отступлении, в котором участвовала половина египетской полиции. Детали каждого поворота истории заставляли их обоих смеяться задолго до того, как упоминание об этих деталях оканчивалось.
К своему удивлению, она увидела, как Бэнкс вновь достал свой спутниковый телефон для повторной проверки.
* * *
- Стоит ли рисковать, Kапитан, - сказал МакКелли. – Bы сами говорили, что вертушка уже в пути.
Капитан указал на окно.
- Если что-то хочет выйти в такую погоду, чтобы добраться до нас... Hу что же, будьте любезны, – сказал он.
Он включил телефон, проверил, как раньше, и снова отрапортовал. Если кто-то из этих изоподов, это заметил, понять это было сложно. Хинд у двери следил за лестницей и поднял большой палец, пока Бэнкс убирал телефон.
- Два часа, - наконец сказал он. - Все, что нам нужно делать, это не двигаться.
- Они в такую погоду смогут приземлиться? – спросила Светланова, потому что по своему опыту она знала, что ничто русское даже летать-то не будет, не говоря уже о приземлении посреди Арктического круга в такой шторм.
Русские пилоты, конечно, были храбрецами. Hо они еще были и реалистами.
Мак ответил первым.
- Дамочка, наши летучие пацаны смогут приземлиться блохе на жопу под светом луны. Они прибудут.
Мак и МакКелли сейчас играли в карты, в прикупе с тремя картами, с сигаретами в качестве ставок. Светланова хотела к ним присоединиться, когда Бэнкс отвел ее к окну.
- Ты упомянула о каком-то разрыве коры, когда записывала запись. Думаешь, эти штуки оттуда полезли?
- Я в этом уверена.
- А что это, что за разрыв?
- Аномалия в литосфере, – сказала она, вспоминая, что она рассказывала капитану судна. – С 1909 года, когда Андрей Мохорович заметил зону, где сейсмические волны набирают скорость там, где они должны были, наоборот, замедляться, у всех так и зудело пробурить здесь и узнать, что тут находиться. Вот, чем мы тут занимались. Hаши наблюдения показывали, что разрыв здесь ближе к поверхности, чем где-либо в мире. Наши геологи думали, что это возможно отметина огромного газового месторождения, либо минерального слоя, который будет дешево разрабатывать.
- Только вы в канадских водах, – cказал Бэнкс, а Светланова замахала рукой.
- Море есть море. Тут кто угодно может заявить свои права.
Бэнкс засмеялся.
- Не уверен, что твои взгляды разделяют, но я не политик, рассказывай дальше. Вы проткнули разрыв и эти штуки полезли из него? Если просто, вы сделали дырку, через которую выпустили изоподов из своего заключения?
- Ну, если в общем, то да. Мы, как вы говорите, проебались. Это огромная дыра. Мы спустили камеру, я видела материал незадолго до того, как все произошло. Все было конечно черно-синим: цветные камеры не работают на глубине. Hо даже несмотря на это, экран все равно светился. Морское дно выглядело, как чисто выскобленная каменная плита с дорожками, почти похожими на дороги, расходящимися во всех направлениях. Там была дыра, которая светилась и мерцала, как мигающая лампочка, огромное око, взирающее на нас из глубин породы, дразнящее, чтобы мы проткнули его еще раз.
Это было даже не самым худшим. От дыры исходили трещины. Эти трещины расходились по всему дну, сияющие усики пульсировали и расширялись прямо на наших глазах. Далеко от ее дна, дыра в разрыве по-прежнему светилась. Изоподы роились повсюду внизу. Большие, маленькие, средние, сочились из разрыва, бегали и
