Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход

– Боже упаси! Я ж не сумасшедшая, чтоб жить с человеком, который только, вот, в лягушку не может тебя превратить.

– Неужто правда?.. – Настя не могла уловить, говорят с ней серьезно или издеваются, но казаться «прорицательницей Анастасией» она уже не пыталась – это выглядело б просто глупо.

– Если ты сходишь к нему, я потом расскажу тебе, что делать дальше и, вообще, много такого, что все вот это, – странная гостья небрежно сдвинула лежавшую на столе колоду карт, – покажется детским лепетом на лужайке.

– Я боюсь, – честно призналась Настя.

– Ты? – девушка засмеялась громко и заразительно, – ты газету про себя почитай, сколько ты всего можешь! Или сама забыла? Тебе ль бояться коллегу?

– Все равно, нет.

– Зря, – девушка вздохнула, – ты подумай, я хорошо заплачу. Не триста рублей, уж точно, – она легко подхватила сумочку, лежавшую рядом с колодой, – еще зайду, поболтаем.

Как только она вышла, в дверь заглянул Андрей.

– Что тут у тебя происходит? – увидев пепельницу, он недовольно потянул носом, – хохот на весь коридор!.. Одна тетка вообще ушла! Ты в своем уме? В первый же день ломать себе репутацию!.. Кто это такая была?

– Не знаю, – Настя почувствовала ужасную тяжесть в голове и поняла, что не может сосредоточиться, чтоб продолжать работу, – Андрюш, я устала, честно.

– Но там всего два человека осталось. Я уже деньги взял.

– Верни деньги, пожалуйста. Пусть завтра приходят.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. И дай мне побыть одной. Сходи, пива попей.

– Ладно, – Андрей растерянно вышел.

Настя тут же подбежала к двери и повернула ключ; ощутив себя в безопасности, вернулась за стол; закрыла лицо руками – на глаза сразу опустилась ночь, как будто жизнь закончилась. Конечно, не в прямом смысле, а закончилась ее нынешняя часть, казавшаяся теперь простой и легкой, словно это была вовсе не жизнь, а игра в нее. Ей на смену должна прийти другая, представлявшаяся в виде размытого черного пятна.

Настя не пыталась анализировать ситуацию. Она и так знала, что сегодня же отправится к этому господину Виталию. Непостижимая разумом уверенность, граничащая с безрассудством, уже окрепла настолько, чтоб не отвечать на глупые вопросы, типа, зачем она собирается это сделать.

И правда, зачем, ведь нынешнее существование, если и не приносит удовлетворения, то, по крайней мере, течет в относительно спокойном фарватере к хорошо известному, и ей, и Андрею конечному пункту. Разве этого мало для обычного человека? …Обычного!.. Вот здесь вступало в силу то новое, что возникло с появлением рыжеволосой незнакомки – несмотря на полное фиаско с поисками перстня, Настя вдруг поняла, что Оксанка Симоненко летала неспроста, а все, чем она занимается сейчас, полнейшая чушь по сравнению с ее возможностями. Оно начало просыпаться, заставляя взглянуть на мир в совершенно неожиданном ракурсе. Только, что делать с этим новым ощущением, она пока не знала. За гроши выдавать смешные рецепты по борьбе с домовыми и пытаться приворожить сбежавших мужей – это недостойные ее занятия.

…Не надо думать о деньгах. А о чем?.. И зачем я приехала сюда?.. Все катилось так гладко и понятно… – голова раскалывалась от бурливших внутри мыслей, не находивших выхода. Настя сжала руками виски, будто стараясь предотвратить взрыв. Открыла глаза, и показалось – мир постепенно погружается во мрак, потому что за окном повисла огромная снеговая туча, которой не было еще пять минут назад!..

Настя привычно прищурилась, пытаясь рассмотреть тучу получше, но почувствовала, как втягивается в нее, быстро уменьшаясь в размерах. Воздух вокруг сделался густым, превращаясь в грязную мыльную пену; послышался грохот рушащихся стен и бьющегося стекла. Мысль о том, что надо спасться, пока ее не погребло под обломками, возникла сама собой, и Настя побежала, не видя впереди ни дороги, ни цели; она спешила – ноги едва касались земли, а скорость возрастала, превращая ее существо в песчинку, уносимую ураганом. Оторвавшись от земли, она уже кружилась и переворачивалась, пока наконец не поняла, что стремительно падает. Окружающее пространство становилось темным и вязким, постепенно замедляя падение – скорее всего, здесь существовало дно, и она непременно достигнет его…

Проблеск сознания напомнил Насте, что она не может никуда падать, так как находится в запертой комнате и покинет ее, только повернув ключ. Уцепившись за эту спасительную мысль, она сделала неимоверное усилие и… почувствовала во рту кровь. Значит, первым из чувств к ней вернулся вкус; потом зрение – пелена перед глазами рассеялась, возвратив обстановку комнаты и белый снег за окном. Еще мгновение, и Настя вновь ощутила себя человеком – очень испуганным, с учащенно бьющимся сердцем, но человеком.

Вытерев ладонью рот, она увидела на руке розовую полоску. …Ну да, пришлось прикусить губу, чтоб вырваться оттуда… Собираясь с мыслями, Настя закурила. Горьковатый дым сразу уничтожил неприятный привкус, лишь на фильтре остался след, похожий на губную помаду.

Ощущение не изменившейся реальности вернулось. Настя прошлась по комнате, отчетливо слыша собственные шаги, как метроном, задававший новый ритм жизни. Подошла к окну; не увидев ничего интересного, затушила сигарету и оставив пепельницу на столе, решительно направилась к двери.

В коридоре было пусто и тихо (видимо, Андрей буквально воспринял ее предложение, насчет пива). Одевшись, Настя спустилась по широкой лестнице в гулкий, украшенный колоннами вестибюль ДК, где Андрей арендовал помещение; положила ключ перед сонной вахтершей, лениво ворочавшей спицами, из-под которых выползал серый, как снеговая туча, кусок нового свитера.

– Появится мой директор, – предупредила она, – передайте, что вечером встретимся дома.

Морозный воздух освежал. На мгновение даже возникла трезвая мысль – лучше дождаться Андрея, пообедать и лечь спать, чтоб завтра заняться привычным ремеслом. Но сидеть в пустой квартире было б ничуть не лучше, чем в комнате, которую она только что покинула.

Настя огляделась, соображая, куда ей следует идти и пошла в противоположную от дома сторону, решив просто двигаться вперед, не задумываясь и не читая названия улиц, чтоб посмотреть, куда в городе, где она даже не ориентировалась, приведут ноги, никоим образом не связанные с головой. Мысль при этом работала в одном направлении – не куда она идет, а сможет ли вернуться обратно, имея в виду вовсе не квартиру, снятую Андреем.

Миновав детскую площадку, Настя свернула на «пешеходный» бульвар с рядами скамеек и еще не старыми деревьями. Правда, через сотню метров ее пересекала неширокая улица, с медленно ползущими по обледеневшему асфальту машинами; Настя не свернула на нее и пошла дальше. Из серого здания школы выкатилась пестрая лавина детей – нет, они ей были совсем не интересны. Прошла мимо лотков букинистов, расположившихся под запорошенными снегом деревьями; мимо вернисажа, где замерзшие художники прихлебывали кофе из пластиковых стаканчиков; на ходу скользнула взглядом по картинам – яркие цветовые пятна весело выделялись на белом фоне, но не привлекали своим содержанием.