Татьяна Корсакова - Проклятое наследство

А гроза, кажется, затихала. Громовые раскаты становились все глуше, уползала темная туча, в прорехах ее уже проглядывало лиловое закатное небо. Дождь все еще барабанил в окно, но становился все тише, терял прежнюю свою настырность. Еще бы согреться…

Анне было холодно. Не помогали ни злость, ни смущение. Вообще ничего не спасало от этого промозглого, в самые кости вгрызающегося холода. Помог Клим Туманов. Кто бы мог ожидать от него проявления участия?

– А миледи, как я посмотрю, холодно.

– Вы поразительно наблюдательны! – Лужа под ногами сделалась огромных размеров. Остановиться бы, переодеться. Вот только где? Да и есть ли у них время?

– Вам следует переодеться. – Не дожидаясь ответа, Клим Туманов распахнул дверцу, свистнул совершенно по-разбойничьи, велел: – Митрич, останови!

Экипаж остановился так же стремительно, как до этого тронулся в путь, но Анна уже была готова, одной рукой вцепилась в рукав Миши, второй в дверную ручку. Маневр ее не остался незамеченным, Клим Туманов понимающе усмехнулся, а потом сказал светским тоном:

– Михаил Евсеевич, я смотрю, погода налаживается! А не прогуляться ли нам с вами вон к тому леску, пока графиня не переоденется?

– Конечно… Разумеется… Анна Федоровна, мы скоро. – Миша посмотрел на Анну смущенно, словно бы в том, что она промокла с головы до пят, была исключительно его вина. На душе потеплело. Пока только на душе, но появилась надежда.

– Можете не спешить. К поезду вы успеете. – Туманов вышел из экипажа, и, воспользовавшись возможностью, Миша ее поцеловал. Губы его были холодными. Такими же холодными, как и пальцы, которыми он коснулся Аниной шеи. Тоже замерз.

– Все будет хорошо, – шепнул он ей на ухо и снова поцеловал.

– Ваш багаж! – Голос Туманова заставил их вздрогнуть и отшатнуться друг от друга.

– Вас не учили стучаться? – Анна зачем-то принялась поправлять ворот костюма.

– В двери собственного экипажа? – Удивление его могло бы показаться вполне искренним, если бы в следующий же момент он не спросил: – А вас не учили, что истинной леди неприлично вести себя подобным образом?

Анна почувствовала, как напрягся Миша, как сжались и разжались его кулаки. В голове мелькнула шальная мысль: «А пусть бы эти двое подрались! Пусть бы Миша заступился за нее, набил Туманову морду!» Но в ту же секунду она взяла себя в руки, успокаивающе улыбнулась готовому броситься в бой Мише, сказала с максимально возможным в данной щекотливой ситуации достоинством:

– Господа, оставьте меня одну. Мне нужно пять минут, не больше. И без стука, попрошу, не заходить.

Они подчинились, молча выбрались из экипажа, отошли в сторонку и, как успела заметить Анна, ни мордобоя, ни светской беседы между ними не намечалось. Вот и хорошо.

В сухое Анна переодевалась так быстро, как только могла, потому что боялась не уложиться в отпущенные пять минут. Уложилась! Даже время еще осталось. Мокрую одежду, которая, по всей видимости, была безнадежно испорчена, она сунула обратно в чемодан, кое-как пригладила влажные, спутавшиеся волосы и распахнула дверцу экипажа:

– Господа, я готова! – Хотела сказать громко, но голос неожиданно подвел, получилось что-то сиплое и невразумительное.

– Умение быстро одеться – в некоторых обстоятельствах невероятно полезное качество. – Клим Туманов продолжал усмехаться, да и сказанное им прозвучало весьма двусмысленно, но Анна предпочла сделать вид, что не расслышала. Сколько им там осталось терпеть друг друга? Час, а то и меньше? Потерпят! Она-то уж точно вытерпит.

– Позвольте! – Туманов набросил Анне на плечи невесть откуда взявшееся у него в руках пальто, тяжелое, пахнущее влажной шерстью, но теплое. В таком пальто не страшно садиться на мокрую скамью экипажа. В таком пальто ей вообще нечего было бояться, потому что вдруг оказалось, что, несмотря на сухую одежду, ей все еще холодно. Очень холодно.

Благодарить Анна не стала, лишь молча кивнула в ответ, вернулась в экипаж. Следом забрался Миша, Туманов уселся последним, и лошади тут же рванули с места.

– Надеюсь, теперь вы чувствуете себя комфортнее, миледи? – Это его «миледи» звучало совершенно издевательски, намекало на то, что, несмотря на титул, ведет себя Анна совсем не как леди. Но плевать! Она потерпит!

– Вполне. Благодарю.

Вот только согреться все равно не получалось. Казалось, недавний ливень выстудил ее до костей, и кости тоже выстудил. Иначе отчего зубы до сих пор выбивают барабанную дробь?

– Возьмите. – На сей раз он протянул ей носовой платок, с виду чистый.

– Зачем?

– Ваше лицо… – Он снова усмехался. – Скажем так, ваше лицо далеко от совершенства.

Кто бы говорил! Впрочем, нет, зачем себе-то врать? Клим Туманов был красив чертовской во всех смыслах красотой. И синими глазами, и пепельного цвета волосами, и высокими скулами, и решительным подбородком. Вот только не было в этой красоте самого главного – души. Веяло от нее холодом едва ли не большим, чем тот, что вгрызался сейчас Анне в кости.

– У вас грязь на щеках и подбородке. Нам-то с Михаилом Евсеевичем все равно, а вот обыватели могут и не понять. Ну так что, возьмете? Или если хотите, я могу сам…

– Не хочу! – Анна взяла, почти вырвала платок, принялась тереть сначала щеки, потом подбородок, а затем и лоб, на всякий случай. – Сама как-нибудь. Михаил, посмотрите, теперь все ли в порядке?

Миша посмотрел, даже щеки коснулся, а потом забрал носовой платок из дрожащих Аниных пальцев, вытер остатки грязи. А ведь мог бы и раньше, чтобы она не сидела тут чумазым пугалом. Или не разглядел? Конечно, не разглядел! В экипаже темно, да и близорукость у него.

– Вот теперь ты настоящая красавица, – сказал он, возвращая платок Туманову.

– Ну, скажем, красавицей вам, Анна Федоровна, никогда не стать, – от грязного платка Туманов отказался небрежным взмахом руки, – но на нормальную женщину вы уже начинаете походить.

Может быть, стоит наплевать на поезд и на планы? Может быть, нужно ударить этого самонадеянного негодяя? Да не пощечину ему отвесить, а врезать кулаком в глаз от души, так, как учили ее Венька и дядька Трофим. Учили втайне от Ксюши и тети Насти, потому как те бы ни за что не одобрили подобные забавы. А дядька Трофим забавой свои уроки не считал, он полагал, что девица, пусть бы даже и голубых кровей, должна уметь за себя постоять. А то мало ли что может случиться… Что именно может случиться с девицей голубых кровей, он никогда не говорил, но сейчас Анна, кажется, начинала понимать, что именно. С девицей голубых кровей может случиться страшное – встреча с темной стороной жизни в лице Клима Туманова.

Ударила бы! Непременно ударила, если бы не Миша. Иногда Анне казалось, что в сложившейся ситуации именно он чувствует себя неловко и отвратительно. У него ведь совершенно особенная, тонкая душевная организация. И он не приучен к подобному хамскому обращению. Сама она тоже не приучена, но, случись что, постоять за себя сумеет. Наверное…