Клари Ботонд - Любовники старой девы

Предмет особенной гордости Ференца составляла его мужская сила. О нем ходила молва, будто он может за одну ночь взять женщину десять или даже двенадцать раз. Однажды в мужской компании его спросили, правда ли это. Он ответил, что это лишь половина правды и что, сойдясь таким образом с одной женщиной, он может приняться за следующую! Да, многие знатные дамы, горожанки и публичные девки могли бы рассказать о том, как удовлетворил их Ференц Запольи; но подобное его хвастливое заявление встретили хохотом. И тогда он предложил им устроить испытание. Вспомнили об одной девке по прозванию Железная кобыла. Вместе с десятком девиц такого рода проживала она у некоей процветающей сводни. В ее-то притоне и состоялось знаменитое испытание. Не один силач уходил от Железной кобылы взмыленным и ослабевшим. Но только не Ференц Запольи! Загнав Железную кобылу до такой степени, что несчастная девка сама попросила пощады, Ференц принялся за ее товарок. Ночь выдалась воистину знаменательная! Слава неукротимого Запольи заблистала яркой звездой. Но завершилось все это крайне дурно. Спустя год после знаменательной ночи Ференц почувствовал себя больным. Слабость и странные пятна, покрывшие кожу, обеспокоили его. Он обратился к придворному лекарю и узнал от него, что болезнь эта очень опасна, он нее отнимаются ноги, вместо носа образуется черная дыра и под конец человек теряет рассудок.

— Ты уверен, что это та самая болезнь? — побледнев, спросил Запольи.

— Да, теперь у меня нет сомнений!

На другой день Ференц Запольи оборвал нить своей жизни, заколовшись кинжалом.

Он оставил после себя вдову, рано увядшую и склонную к меланхолии, а также — единственного сына Жигмонта.

В год смерти отца Жигмонту минуло десять лет. Мать и добродушная бабка не знали, к какому образу жизни готовить юношу. Они приглашали монахов из городского монастыря, чтобы юный Жигмонт мог обучиться письму и счету. Мать слезно упросила супругу одного из богатых и знатных приятелей покойного мужа, и та позволила Жигмонту обучаться вместе с ее собственными сыновьями верховой езде и владению оружием. Таково было образование Жигмонта. Юноша вырос задумчивым, нелюдимым, но унаследовал от отца его замечательную красоту. В возрасте восемнадцати лет он влюбился в девушку незнатного происхождения. Мать не смогла воспрепятствовать этому скоропалительному браку. Молодая жена скончалась спустя несколько месяцев после рождения сына Михала. И тогда Жигмонт принял довольно странное решение — оставив ребенка на попечение своей матери, он уехал из столицы. Долгое время никто ничего о нем не знал, но вот он вернулся, похоронил мать и заново познакомился со своим семнадцатилетним сыном. Вскоре Жигмонт и его сын Михал очутились в числе приближенных короля. Король, новый король, жаловал их. Он предоставил семейству Запольи обширные и богатые покои во дворце. Дело шло к возвращению родовых угодий. Жигмонт был человеком сдержанным, но веселым, и необычайно много знал. Король мог часами слушать его занимательные рассказы. Жигмонт увлек короля шахматной игрой. Расположена к семейству Запольи была и королева. Впрочем, при дворе, кажется, ясно видели причину подобного благоволения. Да и Жигмонт характером пошел не в отца. Несколько придворных, попытавшихся интриговать против него, как-то незаметно для себя были удалены от двора, высланы в приграничные местности, где и сложили свои не вполне разумные головы.

ГЛАВА 2

Вот какой человек сидел теплым вечером в 1500-е лето от рождества Христова в покое, увешанном гобеленами, и вел несколько странную беседу с придворным священником. Поводом для разговора о нищете явился один случай.

Жигмонт и капеллан проезжали верхом по рынку. В крытой галерее теснились по своему обыкновению нищие и калеки. Они окружили двух благородных господ, голосили, причитали, демонстрировали свои язвы. Их наглое поведение было явно неприятно Жигмонту. Он даже не мог ехать быстрее. Внезапно он резким движением выхватил меч и взметнул его над головами убогих. Путь очистился, как по волшебству!

Жигмонт и священник молча выехали из галереи, в молчании миновали рынок. И лишь после совместной трапезы священник счел необходимым осудить поступок рыцаря.

— Господь говорил о другой нищете! О нищете смиренной, кроткой, не взыскующей! А не об этих наглых попрошайках!

— Не знаю, не знаю! — капеллан коснулся четок, прикрепленных на поясе.

Темнело. Очертания предметов смутно различались.

Внезапно комнату озарил мягкий свет. Блеснула флорентийская мозаика, украшавшая столешницу небольшого столика. Засверкали золотые нити гобеленов. Высветились дорогое убранство покоя и одежда хозяина — щегольские сапоги, темный камзол. Но ярче всего заблестели его глаза, они вспыхнули безоглядной нежностью.

Капеллан опустил голову, лицо его выразило строгость. Он принялся перебирать четки.

В комнату, удерживая в правой руке точеный изящный подсвечник, вошла молодая женщина.

Красота ее была поразительна. Это не была прелесть едва расцветшей юности, это не было зрелое очарование плодоносящей женственности. Красота вошедшей, казалось, не ведала тягостной власти времени. Должно быть, именно такой явилась из волн морских Венера Киприда! Возраст? У нее не было возраста, как не может быть возраста у богини любви и красоты. Задумывались ли мы о том, сколько лет Венере Милосской или Сикстинской Мадонне? Впрочем, озарившая комнату красавица еще и не подозревала об этих чудесах человеческого гения, которым еще только предстояло появиться! Пышное платье из нарядной ткани цвета алого вина подчеркивало нежные линии ее стана. Она была как раз такого роста, что пропорционально сложенный мужчина ощущал рядом с ней свою мужественность, но она вовсе не казалась хрупким беззащитным существом. Длинные волосы, темно-каштановые, тяжелые, были распущены по плечам, падали ниже гибкого стана, ничем не украшенные, они сами казались дорогим убором. Нежное лицо, темные ресницы и брови, темные нежные глаза, свежие выпуклые губы, точеные кисти изящных рук. Поистине она казалась чудом!

Вот стан ее чуть изогнулся — подсвечник оказался на столике. Хозяин открыто любовался ею.

— Принеси нам вина, Маргарета, — тихо попросил он.

Неужели меч этого человека сегодня днем перепугал толпу несчастных и ничтожных?

Женщина кротко покинула комнату.

Хозяин и гость молчали.

Жигмонт в задумчивости поглаживал черную бороду.

ГЛАВА 3

Смиренная, ничего не взыскующая нищета!

Верховой сразу выделяется в шумной суматохе порта. На нем дорогая и странная в этой местности одежда. Его манера держаться в седле, убранство его коня, вооружение — все выдает одинокого независимого искателя приключений. Он едет шагом, неспешно. Конь ступает на булыжники узкой улочки. Задумчивого всадника окружают тотчас дешевые продажные женщины, нищие, мелкие торговцы. Но и эти подонки мира ощутили в незнакомце сдержанную силу. Они боятся хватать его коня за узду, касаться рук путника. Они лишь теснятся вокруг него, нестройно выхваляясь, жалуясь, призывая. Изредка он спокойным жестом чуть приподымает руку и серые фигуры пугливо отбегают, толкая друг друга.