Призрачная деревня - Юлия Михалева

– Марвана? – позвал он шёпотом.

В сущности, что значило это слово? Кличка именно этого животного? Его порода? Вид? Вряд ли что-то из мифологии: слово было не на слуху.

– Уррр, – довольно откликнулись из клетки.

– Вот что же ты всё-таки такое?

– Ммм – а…

Вспомнив все бредовые разговоры, Денис прыснул:

– И что, ты правда исполняешь желания?

Он вдруг представил себя со стороны: как сидит в лесном доме в растянутой полинявшей майке, затёртых джинсах, заросший щетиной, и просит исполнить его желание животное, запертое в кроличьей клетке!.. Видели бы клиенты… Да что там клиенты: даже родной брат немедленно вызвал бы скорую и как следует позаботился, чтобы Дениса ещё больше накачали колесами, чем в прошлый раз.

– У-у, – откликнулось животное. – Аа…

Озорные человеческие глаза смеялись.

В голове снова отчётливая картинка, как с приездом Яны. Денис видел себя со спины на берегу ночной реки. Вот он раздевается и прыгает в воду.

Он расхохотался.

– Ии-у, – отозвалось существо.

Денис вдруг понял: оно этого хотело. Просило сделать.

Чёрт!..

– Я чокнулся? – продолжая потешаться, спросил он.

– Н… Ннни!

– И что – взять тебя с собой?

– И-ии!

А ведь если так подумать – многие люди разговаривают с животными. И те отвечают – звуками или жестами.

– Что, пойдём домой? – говорит мужчина собаке и треплет её по холке. Та в ответ машет хвостом – а прохожие идут себе мимо по улице, и никто даже не обращает внимания. Так отчего бы и Денису, одичавшему в лесной глуши, не поговорить с этой зверушкой, возвращению которой он оказался так рад?

Нет, собственно, ничего особого и в желании искупаться – пусть хоть и ночью. Его даже никто не увидит – а так называемые звёзды, например, и на камеру делают вещи куда похуже.

Обо всём этом он думал, украдкой выбираясь из дома и бредя к речке с клеткой в одной руке и фонарём в другой.

Конца шкодливым пожеланиям не было – но, по большей части, они забавляли. Хотя Денис и допускал – точнее, предпочитал верить – что сам их выдумывает, однако они наполняли его нахождение в лесном посёлке смыслом.

Оказалось очень приятно предаваться легкомысленным ребяческим выходкам, забыв – пусть и на время – слова «солидность», «ответственность», «деловая репутация». Да они даже звучали скрежечуще-тяжеловесно – ещё бы им не тяготить будни.

«Брось в молоко масло».

(«Хм… Опять Марваночка шалит, видно», – сказала Оборина, попробовав результат).

«Сними Веркину одежду с верёвки и спрячь у Степана».

(«Оль, ты тут, когда вещи стиранные снимала, смотри, что мне подбросила», – смеялся Оборин).

«Проберись вечером к дому Никишина и смотри в окно. Пусть его жена видит, что ты за ней подглядываешь».

(И если кому и было неловко, так это Денису. Жирная пятидесятилетняя Никишина, увидев его в окне, развратно ухмыльнулась и продолжила раздеваться – медленно и похабно, то и дело поглядывая на зрителя).

«Найди в деревне бабку Тарасиху и заставь её подписаться в бумаге, что она согласна пожертвовать одну свою пенсию в пользу сирот из детского дома».

(Здесь уже посложнее, но Денис убедил себя, что всё равно собирался в деревню… да хотя бы за пивом. Сколько можно пить сладкую настойку Обориных?)

– А где живёт Тарасова, не знаете? – спросил у сонной продавщицы в магазине.

Здесь, как и ожидалось, все всё знали. Проснувшись, желтоволосая от краски девушка подробно объяснила дорогу, не интересуясь причинами поисков.

Там, в магазине, где продавались, помимо еды, и всякие мелочи, Денис купил и ручку с тетрадью. Приложив вырванный лист к стене, наскоро написал текст – благо подобные ему строчил годами. Конечно же, бумага не будет действительна, так что старушка не пострадает. Но, скорее всего, она просто пошлет «гонца» – да и как её в этом винить?

Тарасиха оказалась бабкой с автобусной остановки. Открыв дверь, она тоже узнала Дениса: скривилась.

– Я тут подписи собираю в пользу детского дома. Он нуждается в дополнительном финансировании, и мы…

Щека бабки мелко дрожала – то ли от прожитых лет, то ли от возмущения.

– Проще говори: что хотел? Подписать?

– Да.

– Лапочка, принеси скорей, чем писать! – обернувшись внутрь квартиры, крикнула бабка.

– Подождите… Я ведь ещё не договорил.

– А мне и так всё ясно. Подпишу, говорю же.

Взяв у внучки карандаш, бабка чиркнула им в бумаге Дениса, не прикоснувшись к ней – когда он хотел дать её в руки, отмахнулась – и бросила за порог карандаш.

Пока он следил за ним взглядом, она захлопнула дверь.

– Явился бесовский прихвостень! – прошипела.

На бумаге стоял крестик. Но фактически – она её подписала.

Принесённое из деревни пиво Денис поставил в погреб – оно переболталось и перегрелось настолько, что грозило взрывом.

Пришлось опять пить настойку – одному, поглядывая в клетку.

– Вот скажи, что мне делать: здесь тебя оставить или с собой взять? – до конца отпуска осталось всего шесть дней, но почему-то из тысячи вопросов о том, как жить дальше, больше всех занимал именно этот. – Но брать-то тебя мне некуда. Жить негде. Перед Игорем и так неловко, но куда деваться? Только ещё и тебя ему навязать не смогу. И квартиру не снять – денег сейчас совсем нет. Вот, заработаю немного, а потом… До чего не хочется оставлять тебя, а, похоже, придётся.

Вспомнив о работе, Денис поморщился. Не так он её представлял в те далекие времена, когда учился на юриста. Кто бы тогда сказал, что придётся изо дня в день, из года в год, консультировать клиентов по вопросам жилищной сферы. Вроде бы и не пыльно, и по деньгам неплохо, но до чего же чертовски нудно. Даже круговорот новых лиц способен превращаться в рутину.

– Яаааа… – в подтверждение зевнула Марвана и почесала копытцем острое ухо.

Денис отпил из стакана.

– Ну что, исполнительница желаний? Махнёмся? Исполнишь моё желание – а я, так и быть, выпущу тебя на свободу. Куда ж ещё тебя деть…

Конечно же, он шутил. И не столько с ней разговаривал вполголоса, сколько сам с собой.

«Ты же не просил о желании», – сказал в голове чужой голос.

Денис слышал его не впервые. И в том, что он не звучал в окружающем мире, он не сомневался. Не был он и внутренним голосом, и даже голосом в голове, которые, как говорят, заводятся при шизофрении.

Это каким-то непостижимым образом был совсем посторонний голос: женский, протяжный и шепелявый.

И он продолжил:

«Мы же просто играли… Пока. И тебе было весело».

Так что там о шизофрении?

Денис присел на корточки у клетки.

– Это ведь ты со мной говоришь? И сейчас, и раньше. Да?

Марвана снова зевнула, высунув кончик острого языка и ощерив тонкие мелкие зубы.

«Ты что! Я не умею говорить».

Денис рассмеялся.

– Так что с желанием? Что с того, что не просил? Сейчас вот обмен предлагаю. Так что?

Марвана уркнула. А в голове прозвучало:

«Годится. Скажи свое желание».

Денис