Яшка казанова - стихи

яшка казанова

стихи

подготовишки

любили, ревновали неустанно:помадный рот багровей всяких ран.о детские счастливые романыв развалинах заброшенных веранд.о детские постыдные секреты;песчаны руки, липки, горячи...но, впрочем, все забудется за лето –на даче черные ученые грачи,на даче воздух дерзко пятки режет,дурманит пятилетние умы.на даче так легко проснуться нежнойот запотевшей сеновальной тьмыи целый день с глазами взрослой птицы,лопатки напрягая за спиной,запрятывать под черные ресницыночной, случайно пойманный разбой...но, претерпев разлуки и любови,по осени вернуться в детский сад,чтоб обсуждать с простой нехитрой олейдостоинства украденных помад.1999/01/03

пиранья

а из самых глубин,из моей грудитеплой рыбкой вспорхнул поцелуй один.

и трепещет во рту –серебриста ртуть,ядовита. одной опасно глотнуть.

ах, плавник остер –мой язык истерт.ну же, выпусти рыбку в твоих рук простор.

и – о! верх блаженств!этот царственный жест.и сладость, и кровь – все равно уже.

облегченья вскрик –распугаю рыб(!)……………на твоем запястье блестит плавник,

ищет алый грот,и втекает в рот,жжет и режет, и – ах! – дохнуть не дает.

но, суля мне смерть,новых рыбок сетьподнимается вверх, чтоб к губам взлететь...1999/02/08

испанья

ах, пощечина жарче жести.от пощечин плавится жесть.ну, ударь меня, в каждом жестекастаньет повторяя жест.ну, ударь меня – каждым пальцемв пять багровых полос у рта...это ты называешь танцем?эту ты называешь та?ну, ударь, разбивая губыв кровь. о, кровь андалузских жил...помню, – как эти пальцы любят,так, как бьют. из последних сил.1999/02/10

ракенрол

мама – анархия. папа – стакан портвейна.неважно в кого. главное, чтобы – вера.в соседнем подъезде девочка вскрыла вены.впрочем, обыкновенно.

кто-то кого-то кем-то как-то куда-то.мир на вкус волокнист, как сладкая вата.я надеваю шинель погибшего брата –великовата.

свобода – не что иное, как свойство плоти,входящей в плоть. так в дерево входит плотник,кусая ус, кроша – за ломтиком ломтик –уставший локоть.

это спираль. до старости трое суток.нужно успеть собраться: баулы, сумки,билеты, белье, ребенок, кастрюли с супом,течная сука,красное платье, хлыст, высохший дилдо,бумажник коришнево-желтый, из крокодильейкожи. кассета с джиной гершон и дженнифер тилли.места хватило?

и все наладится. будут новые крыши,новые здания – выше, выше и выше.а если не нравится – встал, извинился, вышел:мы же «на вы» же.

и я научусь бг почитать за бога.кричать с амвона, хотя тепло и не больно.пора взрослеть, ценить подругу под боком.искать работу.

завтра покончу с язычеством, сплюну мантры.девочка вскрыла вены куском диаманта.мама – анархия. какое нам дело до мамы?крови мало.1999/03/09

украшательства

ах, настурции, традесканции.дачный домик цветет неистово.мы с тобой занимались танцами.мы цитировали вертинского.

пруд, уставший от посетителей,в ярких бабочках, в ясных лилиях.медальончики с нефертити, изолотые цепочки длинные.

«отвернись, я поправлю лямочку...»и от вспыхнувшей вмиг пощечинывкус во рту. непременно яблочный.«я влюбилась. влюбилась? еще чего!»

наши бабушки в чем-то бежевом.под столом колено ласкать тебе.крем-брюле на десерт. под брежневымбелый стол. ришелье на скатерти.

объяснения – мягче пальчиков.отношения сплошь на греческом...две сапфо глядят с фотокарточки:галя ганская, нина заречная.1999/04/13

женщине с видом на Spritzer

болен каждый, кто прикоснетсяк вашей руке губами.медленно, как от бессонницы,мучительно погибаю.

натюрмортик музейно-редоки для вас, меня не любившей:на сливочном блюде с креветкамипенсне, забытое бывшей.

ах, чулок с ползущей резинкойтак кокетлив. весело-гадко.замолчите о минизингерахи послушайте о вагантах,

покусайте на пальце жилкузакажите вина. и мясанепрожаренного, не жирного:я вам буду читать гюйсманса,

жарко сглатывать окончанья,чтоб свело вожделеньем скулыно, очнусь. замечу нечаянно,что секьюрити спит на стуле.

вечер тягостен и обманчив,переулки греются регги...

сладко губы глинтвейном смачиватьв буфетике галерейном,а на входе, раскланявшись с диксом,завернуться в пальто поглубже.

в этом сумраке чтят традиции.и никто никому не нужен.1999/09/25

климт климтом

она пьяна, она похожа на черта.ей восемь лет, несмотря на морщины и седостьклимт. золотая рыбка. и облаченныйв облако – двор. и взгляд вороватый соседа.она резка, она, похоже, усталаей хочется спать..., и спать... испаряясь спиртом.климт. квадратные ласки. не по уставунежная боль. мое неслышное: спите?спите.1999/10/02

fin

все, чем закончимся, я унесу с собой:полоска на бедрах, корабль над головой,цаплей в изгибе неба подъемный кран.ты не заметишь. четыре часа утра.и город, чужой и нежный ко всем чужимбеззвучно прольется из синеватых жил.1999/10/02

строберри филдс форева

и кто-то в закусочной требовал пудинг...мы землянику сажали под пулями.смеялись, нащупав чуть выше кармашкана синей рубашке кровавое пятнышко.чуть выше кармашка с билетом трамвайным.мы пели. мы песнями разговаривали.соседи с других баррикад возмущалисьвнезапному, в ягодных брызгах, отчаянью.отчаянью-счастью. дитя в бескозырке,серебрянорукое и безъязыкое,нам приносило воды из под кранас осадком. сиреневым в желтую крапинку.война танцевала на старой эстрадепод музыку африки. или австралии?? –на помню по карте. красивое место,растоптанное в земляничное месиво.война улыбалась породисто-хищнои все норовила до самого личногодобраться ладонью. валютная шлюха.животных спасали снотворным и шлюпками,летящими в воду поспешно и нервно.войну забавляло все это, наверное.седые матроны и сэры в крылаткахза наши рубахи упрямыми лапкамицеплялись. и мы невоспитанно, дикоот них откупались едой земляниковой.мы верили в небо, в достоинство сосен,в то, что непременно порушим отцовское,в совокупленья, в каминные камни,в возможность минуту схватить фотокамерой.война нам кричала: вы – дети, вы – боги,вы – то, что осталось от мертвых, не более...

и было так странно, что кто-то, испуганныйв забытой закусочной требовал пудинг.1999/11/01

взросление

мы кричали. слова, будто слюни, сглатывая.торопились закончиться, завершиться на вираже:вот вам юбочка, еле отжитая, еле салатоваяс мятным пятныщком, выстиранным уже.

вот вам дряхлых религий застывшие гениталии:тщетны поиски бога. стираются пальцы в кровь.и кольцо обручальное, и крупные серьги янтарныеи вчерашняя карточка на метро –

все останется в памяти газовым сизым облаком,чтобы проще, как птицам, нащупывать путь назад.вот вам водка, вот вам полуголодный обморок,вот рот, вот глаза.

мы лишались и ненависти, и гордости.и все слушали, по-младенчески корча рот,как над нами, подводным металлом бряцая в голосе,хохотал повзрослевший Нерон.1999/11/20

много синего