100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик
Часа через два после пробуждения я проголодался и открыл крохотный холодильник в углу, чтобы достать вчерашнее бенто[22]. Но его там не оказалось, как и огурца, который, уверен, должен был лежать рядом.
Позже, когда я выходил в магазин, дверная ручка повернулась на удивление туго. Раздалось шуршание, и в жарких лучах летнего солнца передо мной предстал висевший на ней пакет, в котором, к моему изумлению, обнаружилось два шишковатых ярко-зеленых огурца.
А пахло от подарка, кажется, запрудой…
[Нацарапано карандашом] «Примечание: возможно, эту часть лучше убрать».
5
Унесенный духами
Токио, 1875 год.
На дворе стоит погожий сентябрьский денек. Молодой англичанин, возвращаясь с работы в недавно открывшемся британском посольстве, прогуливается под лимонно-желтыми солнечными лучами по переулку в Канде. Юноша ищет, где бы отдохнуть и потренировать свой посредственный японский. Заметив где-то через пол-улицы притаившийся в тенях бар, из которого веет ароматом свежераспиленного кедра, англичанин решает попытать удачи там.
Япония быстро меняется.
Она так долго пробыла закрытой от всего мира, а теперь иностранцы с Запада силой распахнули ее двери. Первые чужеземцы – предприниматели, дельцы, аферисты – уже начали обосновываться в недавно переименованной столице, чтобы не упустить выгоду. Но среди них затесались и мыслители, желающие изучить культуру, которую вот-вот захлестнет жажда всего нового и современного. Некоторые из них, как наш герой, даже интересуются легендами о призраках и ёкаях.
Женщина за стойкой дружелюбно улыбается и наливает ему выпить.
Шея у нее красивая, только необычно длинная, замечает англичанин, но затем его внимание привлекает старик за другим концом стойки. Мужчина громко прочищает горло и обводит иностранца оценивающим взглядом с головы до ног. Юноша кивает, пытаясь понять настроение незнакомца. Однако лицо того непроницаемо, на нем застыла смесь смятения, гнева и любопытства. У старика удивительно большие глаза, а в глубине его зрачков пляшут искорки. У него есть еще одна странность: волосы в носу незнакомца поразительно густые.
Наконец старик кивает, и молодой англичанин почтительно кланяется в ответ.
Женщина за стойкой смеется:
– Видите, а вы только что сетовали, что молодежь не чтит традиции. И на тебе! Иностранец вам кланяется, дедуля.
– Вот когда я был еще мальчишкой, – бурчит ее собеседник, – тут таких не расхаживало. Но встречались мне вещи и постраннее иностранцев, зуб даю!
Англичанин улыбается:
– Страннее меня? Не верю.
– Угости выпивкой, и я расскажу.
Заинтригованный юноша соглашается, женщина за стойкой снова наполняет чашку старика, и тот, сделав большой глоток, начинает рассказ о том, как город, до недавних пор звавшийся Эдо, исчезает, как мир вокруг меняется.
– Теперь все носятся в дурацких высоких шляпах, – ворчит мужчина. – Как по́шло. А эта махина, которую они зовут паровозом? Да я под страхом смерти в такую не залезу. Они нам всех ками распугают…
– Ками? Богов? – переспрашивает англичанин, заинтересованно наклоняясь ближе. – О них я с удовольствием послушаю.
– Так тебя интересуют ками? – Старик потирает ладоши. – Прекрасно! Тогда расскажу историю из своего детства. Все тебе расскажу про тэнгу. И про моего духовного наставника. И про царство льда, и про остров, полный женщин! И про то, как побывал на Луне!
Женщина с длинной шеей переглядывается с нашим героем и поднимает брови, как бы говоря, мол, опять он за старое, не обращай внимания.
Но иностранец с радостью потакает собеседнику:
– С удовольствием послушаю.
Японец встает и гордо задирает подбородок:
– Тогда тебе сказочно повезло. Ты встретился с самим Торакити – знаменитым мальчиком-тэнгу.
Старик встает в драматическую позу, будто актер кабуки, ждущий аплодисментов, но его слушатель только растерянно молчит. Оса пролетает под плотной шторой-норэн, огибает японку с длинной шеей и скрывается в темном углу.
– Ну, ты же иностранец. Неудивительно, что не знаешь.
– Придется вам просветить нашего дорогого гостя, – смеется хозяйка бара.
– Видишь какие?
Старик тычет пальцем в густые седые волосы, торчащие из ноздрей.
Наш герой с легким отвращением присматривается.
Японец прочищает горло:
– После того как мой наставник улетел на волшебной посудине, он перво-наперво наказал мне никогда не стричь волосы в носу. В них вся сила и мощь.
– Волшебной посудине? – переспрашивает юноша, не в силах сдержать удивление.
Старик резко опускает чашечку с саке на стол:
– Ты что, мне не веришь?
Внезапно японец с невероятной прытью хватает палочки и щелкает ими в миллиметрах от лица юноши – тот резко отшатывается. Но ничего страшного не случилось: как только испуг отступает, англичанин понимает, что целью старика была оса, которая теперь оказалась зажата в импровизированных тисках. Не раздавлена, просто поймана, а потому злобно жужжит.
– Я тот самый Торакити, мальчик-тэнгу, – заявляет японец. – Мальчик, который мог летать. Мальчик, похищенный тэнгу. И сейчас ты узнаешь мою историю.
* * *
Торакити растет изгоем, другие дети над ним насмехаются и издеваются. Он болезненный и неуклюжий, а потому быстро привыкает, что родители, глядя на него, лишь тяжело вздыхают.
Дома он обуза, на улицах – чужак, до которого нет дела суетливому миру вокруг.
1800-е – не только время строгого порядка, но и годы мира и стабильности после столетий гражданских войн. Великая столица превратилась в процветающую метрополию, куда стекаются торговцы, ищущие лучшей жизни крестьяне, ученые, актеры и художники. Легендарный Хокусай[23] пишет удивительными заморскими чернилами «Большую волну в Канагаве» и «Сто видов Фудзи», и вместе с чудо-краской новости о научных достижениях и другие веяния внешнего мира просачиваются сквозь плотно закрытые врата Японии. Военные лидеры того времени опасаются неизведанных держав и стараются покрепче запереть страну на замок.
Но еще это и время развлечений и искусств – эпоха так называемого Плавающего мира[24] и порожденных им приключенческих книг и историй о призраках. Большинство японцев все еще верят, что вдали от ярких фонариков, в темных уголках больших городов и в непроглядной деревенской ночи по улицам до рассвета бродят боги-ками и ёкаи: тэнгу и лисы-кицунэ.
Взгляд Торакити то и дело сам собой отвлеченно скользит к небу, цепляясь за кружащих среди облаков черных коршунов. А может, мальчик рассматривает в них причудливые формы, которые только он один и
