До тошноты - К.У. ЛаCарт
- Алло?
- О, слава Богу, папа! Тебе потребовалось так много времени, чтобы ответить, что я уже собирался повесить трубку и вызвать полицию.
- О чем ты говоришь, Макс?
- Я звонил тебе три раза сегодня утром, пап.
- Звонил? Наверное, я просто крепко спал. Что за чрезвычайная ситуация? Я имею в виду, не то чтобы я не рад тебя слышать, сынок, но что происходит?
Уильям не разговаривал со своим сыном почти месяц, но он знал, что его старший сын занят работой и семьей. Тем не менее, он скучал по своим детям и внукам и был разочарован, услышав от Кристи, что они не смогут собраться вместе летом.
- Нам нужно поговорить. Возможно, ты захочешь присесть.
Пульс Уильяма участился, когда прилив адреналина подстегнул его сердце, хотя он говорил ровным голосом.
- Я сижу. В чем дело?
- Я ненавижу быть тем, кто это делает, но если я этого не сделаю, не думаю, что кто-то другой когда-нибудь сделает. Я никогда не соглашался с тем, как мама решила справиться с этим, но я устал от того, что она звонит мне по ночам в слезах. Тебе нужно, чтобы я сказал...
- Вау. Притормози, Макс, - Уильям почувствовал, как в правом виске появилась пульсация, и не смог уследить, к чему клонит разговор его сын. - О чем ты говоришь, и что это за история с твоей мамой?
- Она ужасно беспокоится о тебе, папа, - Макс сделал паузу. - Мы все беспокоимся. Ты странно себя ведешь и не принимаешь лекарства, как говорит доктор...
- А теперь подожди чертову секунду. Я не знаю, что тебе говорила твоя мама, но я в порядке. Мне не нужны никакие таблетки. У меня нет депрессии.
Уильям почувствовал, что начинает злиться. Кристи не имела права звонить и выводить детей из себя по пустякам.
- Эти таблетки не от депрессии, папа. Они от слабоумия.
Солнце все еще ярко светило ему в глаза, а Дэвон все еще надрывался снаружи, но Уильям ничего этого не замечал. Его разум замер, пытаясь осознать слова Макса.
- Что?
- Ты слышал меня, папа. Ты сходишь с ума. И мама не знает, сколько еще она сможет справляться с этим сама.
- Я не знаю, о чем, черт возьми, ты говоришь, - Уильям сделал паузу и потер висок, проигрывая битву со своим самообладанием. - Но с моим разумом все в порядке.
- Правда? Что ты помнишь из вчерашнего, папа?
- Я выполнял кое-какую работу во дворе и поссорился с твоей мамой, - огрызнулся Уильям, внезапно почувствовав сильную усталость и желание швырнуть трубку, чтобы замолчать от обвинений.
- Это все? Это действительно все, что ты сделал? Что ты ел на обед? На ужин?
- Я не...
- Это верно. Ты не знаешь. Ты теряешь время уже несколько месяцев. Это была идея мамы сказать тебе, что таблетки от депрессии, но я всегда думал, что тебе следует сказать. Особенно после такой потери работы.
- Я вышел на пенсию.
- О, ради бога, папа! Tы не ушел на пенсию. Ты был вынужден уйти в отставку. Ты не можешь сказать мне, что полностью забыл, или подавил, или что там еще ты натворил. Ты вытащил свой член посреди урока и помочился в мусорное ведро. Тебе просто повезло, что никто не выдвинул обвинения в непристойном поведении.
Уильям упал на колени, даже не подозревая, что встал. Его кожа была холодной, но внутри было жарко, внутренности бурлили. Ему казалось, что весь его мир только что перевернулся с ног на голову.
Вспышки полувоспоминаний начали нападать на него, но, к счастью, снова улетучились. Эмоции бушевали в нем; гнев, стыд и замешательство боролись друг с другом, пока в его голове не возникло ощущение, что по ней кто-то колотит молотком.
Что-то прокатилось по крыше, и Дэвон взвыл, прервав мучения Уильяма. Телефон все еще был у него в руке, звук голоса его сына доносился издалека. Не слушая, что сказал Макс, он приложил телефон к уху и заговорил ровным голосом, который показался ему чужим:
- Я люблю тебя, Макс, но заткнись. Мне нужно идти.
Он положил телефон обратно на подставку и поднялся на ноги, его ноги онемели и дрожали. С крыши донесся скребущий звук, и он поднял голову, как будто мог каким-то образом увидеть сквозь верхние этажи и стропила черепицу наверху.
Белка.
Уильям, спотыкаясь, зашел в главную ванную комнату и взял со столика баллончик с лаком для волос "Aquanet". Он встряхнул его и распылил мелкий туман, проверяя, не засорилось ли сопло. Запах заставил его улыбнуться, на секунду он вспомнил, как давным-давно целовался с Кристи в его "Бьюике", как чудесный аромат ее духов и пота смешивался с лаком для волос.
В ящике для мусора он нашел зажигалку и щелкнул ею, со второй попытки получилось длинное пламя. Они оба бросили курить, когда родились внуки, но Кристи любила свечи и всегда носила с собой зажигалку. Не задумываясь о том, что на нем все еще не было ничего, кроме потрепанного халата поверх боксеров и обычной белой футболки, Уильям вышел на улицу.
Лестница все еще была приставлена к стене дома, и он остановился, почесывая голову. Он думал, что убрал ее. Он никогда не оставлял свои вещи на виду. Что-то мокрое коснулось его руки, и он действительно закричал, втягивая ее обратно. Дэвон издал соответствующие "гав" и съежился, опасаясь удара. От этого зрелища сердце Уильяма заболело.
- О, Господи, мальчик. Ты действительно напугал меня.
Он почесал собаку за ухом, и Дэвон в ответ пнул одной задней ногой, блаженно пытаясь почесать воображаемый зуд. Уильям уставился на крышу, видя лишь редкий взмах беличьего хвоста, когда она расхаживала с важным видом.
В его голове крутились фрагменты его разговора с Максом, а также образы вещей, о которых он забыл, что делал, например, кричал на свой класс, дрался с Кристи. Он ударил ее? Мог ли я когда-нибудь ударить ее? Он выбросил эти мысли из головы, сосредоточившись только на этом дразнящем красном хвосте и самодовольном маленьком грызуне, к которому он был прикреплен. Его тревога и страх превратились в шар раскаленной добела ярости, заставляя желчь и кислоту взбиваться и разъедать слизистую оболочку желудка.
- Ты, мелкая сучка, я доберусь до тебя раз и навсегда.
Уильям схватил баллончик с лаком для волос в одну руку и поднялся по лестнице, используя свободную. Когда он добрался до верха, он оперся одной ягодицей о крышу, свободной рукой хватаясь за черепицу для опоры. У него похолодело внутри, ледяная решимость сковала его нервы.
- Давай, сучка. Сегодня это закончится.
Белка не сдвинулся с места, вперив в Уильяма пристальный
