Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Надьк, они сейчас подойдут к администрации. Вызови такси на всех, пожалуйста. И мне нужно еще договоры по конкурсу подписать, тоже подготовь. Минут через десять, хорошо?
Он успел исчезнуть в коридоре, прежде чем Надя буркнула:
– Тебе надо, ты и делай.
Впрочем, а чего она ожидает? Помощница депутата. Таскать документы, вызывать такси – это ее работа, вообще-то. И все равно на душе заскребли кошки. Дурацкое выражение, но очень точное.
Через десять минут Надя вышла на крыльцо администрации. Небо хмурилось еще с утра, а сейчас и вовсе затянулось плотными лиловыми тучами. То и дело грохотало, сверкали молнии. Женщина в дежурной комнате от грохота и молний крестилась и опасливо косилась в полумрак коридора.
У крыльца, на скамейке сидели жена и дочь Ранникова. Марта нафуфырилась, будто ехала не в театр, а как минимум на церемонию награждения «Оскар». Провинциальная напыщенность, как ее называла Надя. Безвкусица. Яркая помада, грубые тени, жирные веки, дорогие одежды. Дочь Лена, в противовес, натянула черную футболку с «Королем и Шутом», которая болталась на тощем теле, воткнула кольцо в нос, крестики в уши и повесила огромную серебряную цепочку на шею. Дочь у Ранникова, с его слов, совсем от рук отбилась, но Надя не видела ничего такого, обычный подростковый протест. Переживет через несколько лет. Главное, чтобы не превратилась потом в маму… и чего в ней Ранников нашел?..
– Такси будет через три минуты. – Надя сухо улыбнулась, подойдя к жене Ранникова.
– Семушка снова опаздывает, – проскрипела Марта, бегло глянув на Надю. – Что он там возится?
– Дела.
– Ага. На жену времени нет, зато на работу полно.
Надя отвела взгляд, прижимая к груди папку с приказами на подпись. Подъехало такси, Марта и Лена загрузились на заднее сиденье. Марта продолжала ворчать на Ранникова, а он не знал, что на него ворчат, и опаздывал. Надя занервничала тоже, необъяснимо. Потом Ранников все же обнаружился. Он выскочил из дверей администрации, заторопился по ступенькам, подбежал к такси. Лицо было красное, уставшее. Поймав Надин взгляд, Ранников сконфузился, пробормотал что-то невнятное и неразборчивое, выхватил у нее из рук папку и прыгнул на переднее сиденье. До Нади донесся голос Марты: «Явился – не запылился…»
Такси умчало через площадь в сторону театра, и Наде потребовалось несколько минут, чтобы привести мысли в порядок. Снова все забушевало в груди, никак не желало успокаиваться.
Вот Ранников с женой и дочкой будут смотреть оперу, потом наверняка выпьют вина, отправятся домой. У них будет семейный ужин, что-то еще. Главное – в кругу семьи, а не в одиночестве.
А Наде это все на кой черт?..
Она вернулась в кабинет за сумочкой, после чего вышла на набережную и долго гуляла вдоль реки, ни о чем особо не думая и заглушая непутевые мысли музыкой. Тучи бежали быстрые и бесноватые, несколько раз капал редкий дождь, но до настоящего летнего ливня дело пока не доходило.
Ноги сами привели ее к зданию театра, где проходила репетиция Моренко, и она зашла внутрь, мимо гардеробной, к залу, уже издалека расслышав звуки музыки.
Моренко был на сцене вместе с другими музыкантами. В зале сидело человек десять, в основном старики и старушки. Музыка грохотала под пустыми сводами, наваливаясь акустикой на редкие уши.
Надя села где-то с краю. Моренко, снова совсем на себя не похожий, бесновался, нервничал, то и дело перебегал от одного музыканта к другому, настраивал инструменты, извлекал звуки, кричал: «Не то!», или «Здесь пунктирным заходи!», или «Вступаешь на три!» и еще что-то, Наде непонятное.
Музыка возникала нескладно, то и дело обрывалась. Не выстраивалось единой мелодии, которая бы повела Надю в глубины эмоционального кайфа. По залу растеклось напряжение, что-то не ладилось.
В конце концов Моренко устало упал на стул, уронил гитару, закричал:
– Все, хватит на сегодня! Не нужно пытать себя. Отдохнем, и завтра будет окей.
Люди стали расходиться. Моренко остался на сцене один, раскинувши ноги и растирая виски. Взгляд его упал на Надю, и он вдруг улыбнулся.
– Вас-то мне и надо! Поднимайтесь.
– На сцену?
– А куда же еще.
Зал со сцены казался чудовищно огромным. Представить только, что все эти кресла заняты людьми, которые смотрят на тебя одного… сотни пар глаз из темноты. И человек на сцене – как пригвожденная булавкой бабочка, на потеху публике.
– Есть два типа людей. Одни боятся сцены, а другие ее обожают, – сказал Моренко, заметив Надин взгляд. – Кого-то сцена сжирает, а кого-то питает энергией.
– Вы, очевидно, за второй вариант.
– Ага. Энергетический вампир предпенсионного возраста. Как ваша нога? Съездили в больницу?
– До свадьбы заживет. Но пообещайте мне, что больше не полезете в такие передряги.
Надя посмотрела на сидящего Моренко сверху вниз. Ничего гениального в этом седом старом человеке не проглядывалось. Усталость, да и только. А еще, возможно, безумие.
– Ничего не могу обещать! – произнес он с некоторой печалью в голосе. – А вдруг мне снова захочется сбежать из этого городишки?
– И вас будет удерживать речной царь? – Надя изобразила деланую улыбку. – Вы как ребенок, честное слово. Еще и попросили, чтобы я за вами приглядывала. Нашли няньку.
– Не обижайтесь, Надя. Я не со зла. Как вы ловко за меня заступились перед заложными, а? Никто бы так не смог. Это потому, что вы понимаете мои одиночество и боль. Мне хочется, без шуток, провести с вами остатки отведенного мне времени.
Надя глубоко вздохнула. День выходил слишком тяжелым – и эмоционально, и физически.
– Давайте так. Вы больше ни слова при мне не говорите про этих своих царей, Садко и тому подобное, а я делаю вид, что мы с вами друзья-товарищи, хорошо? Отвезу вас в кафе поужинать. Потом сразу в отель, и вы выспитесь как надо, без ночных звонков и страшных историй.
– Вы мудрая женщина. Но у меня есть одно условие. – Он встал со стула, поглаживая щетину. – Давайте отужинаем не в Бореево. Здесь есть туристическая деревня, пятьдесят километров вдоль Волги. В декорациях дореволюционной Руси, под звуки народной музыки вас накормят ухой, красной икрой, борщом и прочими яствами. Медовуха, пиво и самогон – все, что нужно счастливому человеку. Это я в Интернете прочитал, звучит здорово.
– Только без алкоголя, – ответила Надя.
– Помилуйте. Два одиноких человека не могут без алкоголя хмурым летним вечером. Поехали прямо сейчас. – Моренко оживился. – Живем один раз, и умирать нужно счастливыми.
И она вдруг решилась: поехали! Ранников с семьей, ему хорошо, а она что, должна страдать в одиночестве?
На улице моросил мелкий теплый дождь. Гулять под ним – одно удовольствие, если потом тебя ждут
