Стивен Кинг - Бессонница

— Поджарить всех безбожниц! — заорал он. Пуля просвистела мимо его плеча; еще одна зарылась в оконную раму справа от него и выбила щепку, угодившую в одну из линз его очков в роговой оправе. Ральфу снова пришла в голову мысль, что Пикеринга кто-то ограждает от пуль, — на этот раз он почти не сомневался в этом. — Лесбийское жаркое! Дадим им попробовать их собственное лекарство! Покажем, каково оно на вкус!

[Стой на месте, Лоис, — прямо там, где сейчас стоишь!]

[Что ты собираешься делать?]

[Успокою его.]

[Не убивай его, Ральф! Пожалуйста, не убивай его!]

Почему бы и нет, злобно подумал Ральф. Я оказал бы миру большую услугу. Это было чистой правдой, но сейчас — неподходящий момент для споров.

[Хорошо, я не убью его! А теперь стой где стоишь, Лоис, — слишком много этих пуль здесь летает, чтобы мы оба рискнули спуститься вниз.]

Прежде чем она успела ответить, Ральф сосредоточился, вызвал щелчок у себя в мозгу и рухнул вниз, на Краткосрочный уровень. На этот раз все произошло столь быстро и резко, что он почувствовал себя так, словно спрыгнул со второго этажа на твердый асфальт. Часть цвета исчезла, ее заменил обрушившийся на него шум: треск огня, уже не приглушенный, а резкий и близкий; грохот выстрела из винтовки; торопливое щелканье пистолетной стрельбы. В воздухе чувствовался привкус сажи, комната плавилась от зноя. Что-то, по звуку похожее на насекомое, прожужжало у левого уха Ральфа. Ему показалось, это был «жучок» 45-го калибра.

Тебе лучше поторопиться, родной, посоветовала Кэролайн. Помни, когда пули попадают в тебя на этом уровне, они убивают.

Он помнил.

Пригибаясь, Ральф побежал к скорчившемуся спиной к нему Пикерингу. Его ноги хрустели по осколкам стекла и щепкам, но Пикеринг не обернулся. В руках у него была автоматическая винтовка, на бедре висел револьвер, а у левой ноги лежала маленькая зеленая спортивная сумка. «Молния» на сумке была расстегнута, и Ральф увидел внутри несколько винных бутылок. Из их открытых горлышек торчали мокрые тряпки.

— Убить этих сучек! — завопил Пикеринг, выпуская во двор еще одну очередь. Он оторвал магазин от винтовки и задрал свою майку, обнажив еще три или четыре рожка, засунутых за пояс. Ральф сунул руку в раскрытую спортивную сумку, схватил за горлышко одну из винных бутылок с бензином и занес ее над головой Пикеринга. В это мгновение он понял, почему Пикеринг не слышал, как он подходил: на мужике были стрелковые наушники. Не успел Ральф оценить иронию происходящего — человек, решившийся на самоубийственную акцию, заботится о собственном слухе, — бутылка раскололась при ударе о висок Пикеринга, обдав его пахучей жидкостью и осколками зеленого стекла. Пикеринг откачнулся назад, одной рукой ухватившись за пробитую в двух местах голову. Кровь показалась между его длинными пальцами — пальцами, которые должны были принадлежать пианисту или художнику, подумал Ральф, — и потекла вниз по шее. Он обернулся с широко распахнутыми безумными глазами за грязными линзами очков; его волосы встали торчком, сделав его похожим на персонаж мультфильма, пробитый сильным электрическим разрядом.

— Ты! — выкрикнул он. — Посланный дьяволом Центурион! Безбожный убийца младенцев!

Ральф подумал о двух женщинах в соседней комнате, и его снова захлестнула злоба… Только «злоба» — это мягко сказано… Слишком мягко… Он чувствовал себя так, словно нервы его полыхали огнем под кожей. В голове молотом билась мысль: Одна из них была беременна, так кто же убийца младенцев? Одна из них была беременна, так кто же убийца младенцев?…

Еще один «жучок» крупного калибра прожужжал у его лица. Ральф не заметил его. Пикеринг пытался поднять винтовку, из которой он, вне всякого сомнения, застрелил Гретхен Тиллбери и ее беременную подругу. Ральф вырвал винтовку у него из рук и наставил на него. Пикеринг заорал от страха. Этот крик разъярил Ральфа еще больше, и он забыл, что обещал Лоис. Он поднял винтовку, явно намереваясь разрядить ее в человека, который теперь жалко скорчился у стены (в тот напряженный момент никому из них не пришло в голову, что винтовка сейчас была без магазина), но прежде чем он успел нажать на курок, его отвлекла яркая вспышка света, возникшая в воздухе позади него. Сначала она была бесформенной — потрясающий детский калейдоскоп, чьи разноцветные огоньки каким-то образом вырвались из трубочки, где должны были находиться, — а потом приняла форму женщины с длинной серой газовой лентой, вздымавшейся от ее головы.

[Не убивай его!]

— Ральф, пожалуйста, не убивай его!

Еще мгновение он мог видеть классную доску и прочесть надпись, сделанную там мелом, прямо сквозь нее, а потом цвета превратились в ее одежду, волосы и кожу, когда она окончательно спустилась на этот уровень. Пикеринг уставился на нее в слепом ужасе. Он снова заорал, и ширинка его армейских защитного цвета штанов потемнела. Он сунул пальцы в рот, словно желая приглушить крик.

— Прифрак! — проорал он, не вынимая пальцев изо рта. — Хенфурион и прифрак!

Лоис не обратила на него внимания и ухватилась за ствол винтовки:

— Не убивай его, Ральф! Не надо!

Ральф неожиданно разозлился и на нее тоже:

— Ты что, рехнулась, Лоис? Совсем ничего не соображаешь? Он понимал, что делал! На каком-то уровне он понимал — я видел это в его поганой ауре!

— Это не важно, — сказала она, все еще держа винтовку так, что дуло смотрело в пол. — Не важно, что он там понимал или не понимал. Мы не должны делать то, что делают они. Мы не должны поступать как они.

— Но…

— Ральф, я хочу отпустить ствол этого ружья. Он горячий. Он жжет мне пальцы.

— Хорошо, — сказал он и отпустил винтовку одновременно с ней. Винтовка упала на пол между ними, и Пикеринг, медленно сползавший вниз по стене, с пальцами, все еще засунутыми в рот, и сверкающими остекленевшими глазами, уставленными на Лоис, ринулся к ней с быстротой жалящей кобры.

То, что затем сделал Ральф, он совершил абсолютно непреднамеренно и без всякой злобы — он действовал чисто инстинктивно, потянувшись к Пикерингу обеими руками и ухватив его лицо с двух сторон. Что-то ярко полыхнуло у него в мозгу, как только он сделал это, — что-то, по ощущениям напоминавшее линзу мощного увеличительного стекла. Он подпрыгнул на несколько уровней вверх, на долю секунды очутившись выше, чем кто-либо из них когда-то находился. В высшей точке этого прыжка он почувствовал, как страшная сила вспыхнула у него в голове и ринулась вниз, к рукам. Потом, рухнув вниз, он сам услышал звон — глухой, но интенсивный звук, очень отличавшийся от все еще продолжавших греметь ружей снаружи.