Сергей Алексеев - Мутанты

Гостья сидела, озиралась, и было видно, не интересно ей это слушать — то ли вспоминает что, то ли мечтает. Старик поспешил сменить тему:

— Давай-ка чайку поставлю! А может, по рюмочке хлопнем?

— Да я ведь по вызову бегу, — на словах заторопилась она, а самой уходить не хотелось. — Ленка Котенко рожает.

— Размножаются москали, — заворчал Куров, глядя на перегородку, — как тараканы…

— От Юрка письма не было? — спросила Оксана с тоской и безнадежностью.

— Как не было?! — спохватился он. — На днях прислал! Обстоятельное такое…

— Ой, дайте почитать, дедушка!

Куров замялся и сделал раздосадованный вид.

— Дал бы… Но Сова стащила! Выкрала. Она все у меня ворует! Недавно хватился — шесть гранат пропало.

— Каких гранат?

— Противотанковых… Сова взяла, а кто еще?

— Что хоть пишет? Про меня-то спрашивает? Или уже забыл совсем…

Дед подсел к Оксане, подмигнул:

— Разве такую дивчину забудешь? Еще как спрашивает! Кланяться тебе велел…

— Хоть бы строчку черкнул. Провалились бы эти алмазы! Сама виновата…

— Нельзя ему сейчас с женской половиной человечества общаться, — на ходу придумал Куров. — Запрещено уставом.

Она вскинула удивленные и печальные глаза:

— Уставом?.. Он что, в армию пошел? В контрактники записался?..

Дед повертел головой, прислушался, что творится за перегородкой.

— Должен тебе тайну открыть. Только бабке не говори…

— Не заболел ли?

— Живой и здоровый, — как-то обреченно прошептал дед. — И при высокой должности сейчас.

— Президентом выбрали?

— Что-то вроде того. Юрко-то ведь шаманскую семинарию с отличием закончил.

— Шаманскую? Да на что ему?

— Как на что? Злых духов искать, заразу из людей изгонять. С помощью бубна и всяких танцев. Камлание называется… Теперь карьеру делает.

Оксана чуть не заплакала:

— Вы не шутите, Степан Макарыч?

— Какие уж тут шутки? Пишет, должны верховным шаманом поставить. Это как у нас патриарх.

— Значит, он там и останется, — заключила дивчина со вздохом. — В Братково-то ему что делать? Тут своих шаманов хватает…

Дед придвинулся еще ближе, обнял за плечи:

— Не горюй, дочка. Давно хочу сказать тебе… Юрко хоть и внук мне, а скажу прямо. Хватит его ждать. Выходи-ка замуж. Сдается мне, нашел он там раскосую девицу. Оттого и на глаза боится показываться.

Она отодвинулась, спросила возмущенно:

— Как нашел, если слово дал на мне жениться?!

— Дуреха ты… Сова вон тоже до смерти любить обещала. А Юрко, он весь в бабку. К тому ж красивый, девки к нему липнут. А якутянки ласковые с нашими парнями, только не целуются, а носами друг друга тычут и обнюхиваются.

— Откуда вы знаете? — настороженно спросила Оксана. — Юрко написал?

— Я и сам в Якутии работал. И бывало, тыкался носом… Нет, иди-ка ты замуж!

— Да кто же теперь возьмет? Замуж… Придется Юрка ждать, раз молодость мою погубил. Или уж поехать к нему?

— Куда? Там же мороз — воробьи на лету замерзают!

— Мне теперь все равно. Мороз, жара… Уж лучше я шаманить с ним буду, чем здесь народ йодом мазать…

В этот момент переборка встряхнулась от частого стука и визгливый голос Совы ворвался, как из преисподни:

— Эй, хохол! Ты с кем это там расчирикался? Куров приставил палец к губам, но сказал громко:

— Не нарушай границы!

— Твоих контрабандисток не пропущу! — был ответ. — Не надейся!

— Знаешь хоть, кто пришел-то?

— Знаю я вас! Так и норовите в России что-нибудь стянуть! Захотели пожить самостийно, вот и живите! А я не позволю твоим контрабандистам экономику государства нарушать!

У деда плечи опустились.

— Видишь, у нее на почве политики болезнь приключилась, — посожалел он. — От того и взамуж захотела на старости… Ее нельзя полечить? Может, пилюли какие есть?

— У меня один йод остался, — прошептала Оксана и подхватила сумку. — Пойду я, Степан Макарыч…

— Иодом голову не вылечить. — Он открыл люк. — Ход за бочкой из-под капусты, помнишь?

— Помню…

— Обратно через сортир возвращайся. Только не через «Ж», а через «М».

— А «Ж» теперь куда выводит?

— Я там лабиринт устроил. Чтоб контрабандистов отвадить.

Оксана скрылась в подполе, а Сова еще раз постучала, словно клювом, и спросила с вкрадчивым распевом:

— Опять баб там щупаешь, старый мудант?

Куров на это и внимания не обратил, а сел в люке, свесив ноги, посмотрел, как Оксана уходит в Россию через подземелье, и только головой покачал:

— От дурак, Юрко! Дивчина-то какая спелая. Укуси, так сок брызнет… Эх, зубов нету!

Глава 3

Волков следующим утром сидел на своей половине башни, выглядывал из круглого отверстия, словно скворец, и, мечтательно любуясь зарей, поджидал Оксану с вызова, даже о «полянице» забыл. Но глядь, а из России вместо докторши Тамара Кожедуб идет, узелок с судками в руке: завтрак несет! Нюх у нее был феноменальный: как только Николай Семенович на сторону посмотрит, она уже чует и под каким-нибудь предлогом является на таможню. У него под ложечкой засосало, но не от голода, а от нехорошего предчувствия — сейчас пытать начнет!

Хоть бы Оксану в это время не принесло…

При виде Тамары Шалвовны Вовченко калитку КПП перед ней распахнул и даже козырнул — не по службе, а из уважения перед ее статью. Однако она будто не заметила, целеустремленно по лестнице поднялась, с порога носом потянула и, кажется, ушами запрядала, как лошадь при близости волка.

— Ты зачем это надушился?

— Контрабанду уничтожал. — Николай потер руки, будто бы в предвкушении завтрака: — Накрывай на стол!

На самом деле он терпеть не мог пищи, которую его гражданская супруга готовила, — в основном кабачки во всех видах, капуста и прочие овощи, поскольку она лет пятнадцать уже сидела на диете, пытаясь похудеть, а что жена не любит, того мужу не едать. Однако Тамара развязывать узелок не спешила, прежде углы обнюхала, вещественные доказательства поискала и, ничего не обнаружив, спросила:

— Что тут ночью Оксанка Дременко делала?

— У Котенко жена рожала, — между прочим обронил он, зная, что лукавить в присутствии судебного пристава невозможно. — По вызову ходила…

И лучше бы не говорил правды. Тамара судки выставила перед ним, посмотрела, как он ест, и зачитала приговор:

— Жена у Котенко рожала… А я кормлю, кормлю тебя, и все без толку! Быстро поел и ко мне!

Сама же дверь на запор, форменный китель с погонами скинула и давай юбку снимать. Пробужденная старая дева словно с цепи сорвалась: насмотревшись эротической кинопродукции, потеряла всяческий стыд и представления о реальности, пыталась все увиденное воспроизвести в натуре. Поначалу Волкову это даже нравилось, особенно ее неутомимость, изобретательность и жажда эксперимента. Но Тамара добывала все новые и новые фильмы и требовала потом повторить увиденное. Бессмысленно было убеждать ее словами, что в жизни этого не проделать никоим образом, каждый раз приходилось доказывать на практике. По этой причине они сломали уже три кресла, диван и две кровати, вырвали вместе с проводами люстру из потолка, отчего во всем доме потом чинили свет, и нарушили систему отопления. Хорошо, произошло это в летний период и сорванный стояк оказался пустым, а то бы еще кипятком обварились. Однажды съездила в Брянск, где накупила в секс-шопе себе эротического белья и всяких непотребных предметов, а ему специальные кожаные штаны, безрукавку с цепями, нарукавники и маску какого-то американского супермена. Потом, несмотря на ответственную должность судебного пристава и известность, записалась в недавно открытый Пухнаренковым фитнес-клуб, посещала семинары каких-то заезжих шарлатанов, обещавших похудение в течение двух недель, горстями ела таблетки и, напротив, почти отказывалась от пищи.