Трупорот и прочие автобиографии - Джон Лэнган
– Кто ты?! – закричал он. – Зачем убил моего отца?
Нападавший застонал.
– Сейчас сломаю тебе руку, – пригрозил Август, сдавив запястье еще сильнее.
– Август… – выдавил тот.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Это он тебе сказал? – Август мотнул головой в сторону отцовского тела. – Перед тем как ты вырезал ему сердце?
– Август… – повторил мужчина.
– Не смей меня так называть! – прошипел Август. – Кто ты? Зачем убил отца?
– Август… Это я.
Голос звучал сдавленно и хрипло, но странные интонации заставили приглядеться к мужчине. Длинные белые волосы и борода, нос сломан как минимум в одном месте, но Август узнал в нем Тони – хоть тот и выглядел на двадцать лет старше.
Перед глазами все поплыло, и все же отпускать противника он не спешил. Август покосился на мертвеца. Насколько видно, там лежал именно Тони. Он посмотрел на нападавшего. Сходство было поразительным.
– Кто ты такой? – спросил он.
– Это я – Тони, – ответил тот.
– Извини, но для этой роли ты слишком стар. Спрашиваю еще раз!
Он снова стиснул противнику запястье.
Тот скривился и сдавленно произнес:
– Последний раз мы с твоей матерью крупно поссорились, когда она затеяла переезд. Я приехал на выходные, надеялся ее отговорить. Она не слушала. Сказала, что подала на развод. Я обвинил ее в том, что она все время врет мне. Она стояла рядом с кухонным столом. Я – возле дверей. Ты выбежал из комнаты. Не знаю, долго ли нас подслушивал. Ты был в пижаме. Лицо красное, явно плакал. Ты заорал на нас, велел заткнуться. Мы замолчали. Потом, перед уходом, я заглянул к тебе. Ты рыдал во весь голос. Я говорил, что ты ни в чем не виноват, что я просто уйду и так будет лучше для всех, но ты не слушал. Ты знал, что с того дня ваша жизнь изменится.
– Господи…
Август отпустил противника и отошел на шаг.
– Не то слово…
Мужчина, которого язык не поворачивался назвать отцом, с трудом поднялся на ноги. Одетый в черные брюки и широкую серую рубашку, заметно сутулый, он сильно потерял в весе. Август видел его таким худым лишь на старых фотографиях в альбоме. А вот глаза – серо-стальные с голубым отливом – ничуть не изменились.
Потирая бок, по которому пришелся удар локтем и последующий пинок, Тони сказал:
– Знаешь, я порой думал, как можно объяснить происходящее. Решил, лучше всего подойдет цитата из романа Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»: «Я отваживаюсь высказать догадку, что в конце концов человек будет признан целым государством разнообразных и несхожих обитателей»[2]. Как по мне, вполне годное описание, хотя, возможно, тебе оно покажется неуместным.
– Господи, – повторил Август, – это ты…
Перед глазами двоилось и плыло; он пьяно покачивался. Казалось, что крики раздаются не только в комнате, но и внутри головы.
Тони взял его за плечи.
– Эй. Держись!
Август открыл рот, но вопросов было слишком много; они лезли вперед, не давая друг другу места.
– Да, – сказал Тони. – Поверить сложно. Но это не самое плохое.
– Ничего не понимаю…
– Пойдем со мной, кое-что покажу.
Тони отпустил его.
– Что?
– Лучше самому увидеть. – Он уже шагал к дверному проему. – Не бойся, я тебя не трону, – добавил он. – Я напал… из предосторожности. Прости. Я здесь уже очень давно.
– Ты меня не узнал?
– Не сразу, – ответил отец. – Извини. Идем.
Он развернулся на пятках и вышел из комнаты.
Оставаться на месте было бессмысленно. Август пошел вслед за Тони в темноту и прохладу. Они прошли несколько шагов до перекрестка. Там Тони свернул налево, как и Август недавно. Тоннель круто спускался вниз. Тусклые отголоски солнечного света, которые помогали находить дорогу, давно исчезли, но, несмотря на это, Август мог различить очертания стен, где виднелись знакомые странные рисунки. Собственно, именно они – знак бесконечности, разорванное кольцо и лабиринт – были тому причиной. Они не светились, скорее наоборот: выглядели столь черными, что втягивали в себя окружающий мрак, который перед ними тускнел. Сухой воздух звенел от криков.
– Кто там? – спросил Август.
– Ты о чем?
– Кто кричит?
– А, это я. И остальные.
Справа стена тоннеля прерывалась чередой отверстий, каждое высотой в полтора метра. Тони остановился у четвертого и нырнул внутрь. Не забыв пригнуться, Август последовал за ним.
Помещение, где они оказались, было скорее пещерой, нежели комнатой, почти круглой и не слишком темной. Из череды отверстий в центре высокого потолка на пол падали лучи фосфорически-белого света. Запах пыли смешивался с вонью протухшей крови. По краям пещеры располагались уступы и выступы, на двенадцати из которых лежали человеческие тела. Все они были в том же состоянии, что и виденный ранее покойник: грудная клетка вскрыта, сердце вырвано.
Этим сходство не ограничивалось.
– Иди сюда.
Тони махнул рукой в сторону ближайшего трупа. Если бы отец не стоял прямо перед ним, Август опознал бы его в мертвом человеке на каменной плите. Тот был одет в рваные штаны и дырявую белую футболку: именно таким, в отличие от седоволосой тощей фигуры напротив, Август видел его в последний раз.
Август откашлялся и спросил:
– Если посмотрю на остальных, они все будут на одно лицо, правда? Как и ты?
– Да.
– Ты хоть понимаешь, что за хрень тут тво-рится?!
Тони нахмурился.
– Следи за языком, сынок.
– Ты серьезно?
Несмотря на лежащее перед ним изломанное и выпотрошенное тело, Август рассмеялся.
– С каких пор ты стал ханжой?
– С тех пор как провел здесь двадцать лет, – сказал Тони, широким жестом обводя пещеру и то, что находилось за ее пределами. – В этой башне.
– Как такое возможно? – изумился Август. – Как такое могло произойти?!
Отец прислонился спиной к выступу, на котором лежало тело – его собственная копия, только сильно моложе.
– Здесь, в этой башне, тюрьма. И она – свой же узник. Ладно, это не так важно. Главное, что этот узник очень и очень опасен. По сути, он вовсе не человек. В башне живет чудовище – в самом буквальном смысле
