Особняк покинутых холстов - Валерий Александрович Пушной
— Сейчас ты совершенно права, я согласен с тобой всецело, — раздался голос Михаила за спиной.
— Что? — вздрогнула она, подумав, что отвлеклась мыслями и не слышала, как он подошел. — Откуда ты знаешь мои мысли?
— Я не знаю твоих мыслей. Я просто услышал то, что ты произнесла вслух.
— Разве я что-то произнесла?
— Да, ты сказала, что изменить человека может только Бог.
— Разве я так сказала? — удивилась Лилия.
— Не совсем так, но смысл был таким.
— Зачем же ты коверкаешь мои фразы?
— Ни в коем случае. — Он приподнял руки. — Я просто придал им больше значимости.
— Я не хочу, чтобы они были более значимыми, — вспыхнула девушка, — я хочу, чтобы они были моими!
— Хорошо, на будущее учту, — пообещал он.
— На какое будущее? — вскинулась она.
— Ты ведь не думаешь, что у тебя не будет будущего?
— У меня будет, но при чем здесь ты?
— У меня тоже оно будет.
— При чем тогда я?
— Увы. Не каждый способен заглянуть в будущее и узнать заранее, кто при чем, — развел руки Михаил.
— Я думаю, что никто не способен! — категорично выплеснула Лилия.
— Я бы так не сказал, — возразил он. — Ты забываешь о Боге.
— Я говорю о людях!
— Иногда некоторым из людей Бог предоставляет такую возможность.
— Уж не один ли ты из этих некоторых со своими странными знаниями? — Она посмотрела с иронией.
— Мои знания не странные, они полные, — убежденно заверил он. — Я всегда докапываюсь до истины.
— Все хотят знать истину!
— Но не все постигают ее.
— По-твоему, Хаюрдо — это непостигнутая истина? — уставилась ему в глаза девушка.
— Истина — нечто другое, — опроверг он. — А Хаюрдо просто был и есть.
— Не слишком ли длинная жизнь для человека? — По лицу чиркнула насмешка.
— Можно очень долго жить в разных субстанциях. Формы жизни многогранны. Разумеется, непросто быть исключением из правил. Это не каждому по плечу. Но ведь и талант не каждому дается. А гениальность — тем паче. — Михаил провел взглядом по картинам в салоне, как будто хотел сказать, что написаны все они талантливыми людьми, но не такими, как Хаюрдо.
— Ты уже заговорил о гениальности? — Лилия поняла его намек.
— Я отдаю ей должное. — Михаил пальцами коснулся рамы, в которой был холст с портретом Лилии.
— Пока я вижу только высокую цену под этим полотном! — горячилась девушка, но в результате сбавила тон. — Такие дорогие подарки мне никогда не делали.
— Когда-нибудь все происходит впервые. Я рад, что оказался первым среди многих.
— Я бы не сказала, что многих, — с очевидной грустью вздохнула она. — Однако такой дорогой подарок обязывает. Чтобы не оставаться в долгу, — она в раздумье на минуту остановила дыхание, — в ответ приглашаю тебя к себе на чашку чая. Извини, кофе не предлагаю, потому что не люблю его, а посему не имею у себя в доме такого продукта.
— Я принимаю приглашение, — без заминки отозвался Михаил. — Хочу сразу успокоить: к кофе я равнодушен. Чай мне нравится больше.
— И хорошо, — улыбнулась Лилия и повернула лицо к картине. Взглядом пробежала по ней, пальцами дотронулась до рамы точно так же, как недавно сделал Михаил. — Теперь осталось лишь доставить ее до места.
Ответить Михаил не успел. Дверь отворилась, и в щель просунулась лохматая голова. Скрипучий голос продребезжал:
— Кто заказывал грузовое такси?
— Входите, — пригласил Михаил.
Вошли два парня. Оба косматые, щуплые, в цветных комбинезонах. Первый с узкими губами, второй с очень высоким лбом. За ними в дверь проскользнула продавец, протягивая свернутый чехол для картины:
— На. — Сунула в руки парню с узкими губами.
Тот с напарником развернул чехол, и они начали надевать его на картину. Продавец суматошилась вокруг них, то и дело требуя аккуратности и подсказывая, как правильно делать. Лишь после того, как полотно было упаковано и грузчики подняли картину на руки, девушка выскользнула обратно за дверь. Михаил и Лилия двинулись следом. Проследив за погрузкой картины в автолайн, он посадил девушку в свою машину, и Лилия назвала адрес. Автолайн ехал по пятам.
Картину внесли в прихожую. Прислонили к стене. Грузчики замерли в дверях в ожидании, когда с ними произведут расчет. Но Михаил как будто не замечал этого. Прошелся по квартире. В комнатах просторно, мебели немного. Коврики на полах. Ничего лишнего, все самое необходимое. Люстры под потолком, бра и по паре небольших картин на стенах. Михаил присматривался к ним, не издавал ни звука, на лице — никаких эмоций. Спокойствие и серьезность. Лилии даже пришло в голову, что улыбка для него сейчас — это немалый труд. Впрочем, никаких выводов для себя она не делала. Хотя ей не очень понравилось, что Михаил, не успев появиться в квартире, стал бесцеремонно осматривать ее, как будто по содержимому квартиры оценивал хозяйку. Так бывало в старину: когда оценивали лошадь, то прежде всего смотрели на ее зубы. Девушку начинало нервировать. Но она гасила в себе раздражение, терпеливо ждала, чем закончится обход. Прихожую Михаил осмотрел так же внимательно, как комнаты. Собственно, смотреть в ней было не на что: вешалка для одежды, ящик для обуви, зеркало с тумбой и голые стены вокруг. Затем остановился возле упакованной картины:
— Стало быть, здесь ты живешь?
— Живу. — Она не уловила в его словах усмешки или намека на нее. — Тебе что-то не нравится? — справилась сдержанно.
— Кто это сказал? Вполне приличное жилище.
— Но в этом приличном жилище негде повесить такую большую картину. — Лилия показала на упакованное полотно. — По-моему, она не впишется в эту обстановку.
— Обстановка обычная. Недорогая, но со вкусом, — возразил он. — Я думаю, картина только прибавит утонченности этой атмосфере. А повесить ее нужно в прихожей, вот на этом месте. — Хлопнул рукой по стене. — Любому входящему в квартиру она сразу многое расскажет о хозяйке.
— Что она может рассказать? — пожала плечами Лилия. — Это же всего лишь холст. Фигуру
