Стивен Кинг - Бессонница

Ральф кинул взгляд на Фэя и увидел, что тот вытащил из заднего кармана книжку под названием «50 классических шахматных задач» и стал читать ее, задумчиво ковыряя при этом в носу. После нескольких предварительных исследований одной ноздри Фэй полез глубже, вытащил козявку, внимательно изучил ее и присобачил на внутреннюю поверхность ночного столика. Ральф в смущении отвернулся, невольно вспомнив присказку своей бабушки: «Не подглядывай в замочную скважину — будет сплошное расстройство». Он дожил до семидесяти, так до конца и не поняв смысла этого высказывания; теперь он вроде бы наконец понял. Тем временем ему в голову пришел другой вопрос.

[Почему Фэй нас не видит? Почему, кстати, нас не видели Билл и его друг? И как мог тот человек пройти прямо сквозь меня? Или мне это просто почудилось?]

Клото улыбнулся: [Вам не почудилось. Попробуйте представить себе жизнь в виде здания, Ральф, — того, что вы называете небоскребом.]

Только Ральф уловил, что это не совсем то, о чем думал Клото. На одно краткое мгновение он, казалось, выхватил прямо из мозга человечка образ, показавшийся ему одновременно потрясающим и страшным: громадная башня, сложенная из темного прокопченного камня, стоящая посреди поля красных роз. Продольные разрезы окон вздымались вверх по закручивающейся спирали.

Потом все исчезло.

[Вы с Лоис и все остальные Краткосрочные существа живете на первых двух этажах этой конструкции. Конечно, там есть лифты…]

Нет, подумал Ральф. Только не в башне, которую я увидел в твоем мозгу, дружище. В этом здании — если такое здание действительно существует — нет никаких лифтов, а только узкие лестницы, затянутые паутиной, и двери, ведущие Бог знает к чему.

Лахесис смотрел на него со странным, почти подозрительным любопытством, но Ральф решил, что ему нет дела до этого взгляда. Он снова повернулся к Клото и кивнул, чтобы тот продолжал.

Клото: [Как я говорил, есть лифты, но Краткосрочникам не позволено пользоваться ими в обычных обстоятельствах. Вы не

[готовы] [подготовлены] [- - -]

Последнее объяснение было явно лучшим, но оно ускользнуло от Ральфа прежде, чем он успел ухватить его. Он взглянул на Лоис, отрицательно покачавшую головой, а потом снова на Клото и Лахесиса. Его злость усилилась. Все эти длинные, нескончаемые ночные сидения в кресле и ожидания рассвета; все эти дни, проводимые с ощущением, будто он — призрак внутри своей собственной шкуры; невозможность запомнить предложение, пока не прочитаешь его трижды; номера телефонов, когда-то прочно сидевшие в голове, а теперь выпадающие из памяти…

Тут к нему пришло одно воспоминание, одновременно подытожившее и определившее злобу, которую он испытывал к этим лысым существам с их темновато-золотистыми глазами и почти слепящими аурами. Он увидел самого себя, роющегося в шкафчике над кухонным столиком и ищущего пакетик растворимого супа, который, как утверждал его усталый и измученный рассудок, должен был лежать где-то там. Он увидел самого себя, как он рылся, отдыхал, а потом снова рылся там. Он видел выражение своего лица — выражение смутного замешательства, которое легко можно было принять за легкую умственную отсталость, но на самом деле бывшее следствием обыкновенной усталости. Потом он увидел, как опустил тогда руки и просто стоял и словно ждал, когда пакетик сам собой выпрыгнет из шкафчика.

До сих пор, до нынешнего момента и этого воспоминания, он даже не представлял себе, каким кошмаром стали для него последние месяцы. Оглядываться назад было все равно что смотреть в пустыню, выкрашенную в монотонные темно-красные и серые тона.

[Итак, вы посадили нас в лифт… Или, быть может, это не по чину таким, как мы, и вы просто потащили нас вверх по пожарной лестнице. Дали возможность привыкать постепенно, чтобы у нас окончательно не поехала крыша. И это было легко. Вам нужно было всего лишь украсть наш сон, пока мы почти не свихнулись. Сын и невестка Лоис хотят запихнуть ее в дом для стариков, вам это известно? А мой друг, Билл Макговерн, считает, что я уже готов для Джанипер-Хилл. Тем временем вы, маленькие ангелочки…]

Клото выдавил всего лишь тень своей прежней широкой улыбки:

[Мы не ангелы, Ральф.]

[Ральф, пожалуйста, не кричи на них.]

Да, он действительно кричал, и по крайней мере какой-то отголосок этого крика дошел до Фэя; он закрыл свою книжку с шахматными задачками, перестал ковырять в носу, выпрямился в своем кресле и тревожно оглядел палату.

Ральф перевел взгляд с Клото (сделавшего шаг назад и растерявшего остатки своей улыбки) на Лахесиса:

[Ваш друг говорит, что вы не ангелы. Тогда где же они? Играют в покер шестью или восемью этажами выше? А Господь Бог, я полагаю, сидит на чердаке, а дьявол подбрасывает уголь в котельной.]

Никакого ответа. Клото и Лахесис неуверенно переглянулись. Лоис вцепилась в рукав Ральфа, но он не обратил на нее внимания.

[Так что же мы должны сделать, а, ребята? Выследить ваше маленькое лысое подобие Ганнибала Лектера[62] и отобрать у него его скальпель? Да пошли вы все.]

Тут Ральф повернулся бы на каблуках и вышел вон (он видел за свою жизнь множество фильмов и знал, что такое эффектный уход), но перепуганная Лоис расплакалась, и это приковало его к тому месту, где он стоял. Выражение растерянной укоризны в ее глазах заставило его пожалеть о своем всплеске, по крайней мере чуть-чуть пожалеть. Он обнял Лоис за плечи и вызывающе взглянул на двух лысых человечков.

Они снова переглянулись, и что-то — на том уровне, который находился за пределами его и Лоис способности слышать и понимать, — между ними произошло. Какое-то общение. Когда Лахесис вновь повернулся к ним, он улыбался, но… глаза его были мрачны.

[Я чувствую ваш гнев, Ральф, но он несправедлив. Сейчас вы не верите этому, но потом, быть может, сумеете поверить. Теперь же мы должны отложить ваши вопросы и наши ответы — те ответы, которые мы можем дать, — в сторону.]

[Почему?]

[Потому что для этою человека настало время отделения. Смотрите внимательно, чтобы учиться и познавать.]

Клото шагнул к левому краю кровати. Лахесис приблизился справа, пройдя прямо сквозь Фэя Чапина. Фэй согнулся в неожиданном приступе кашля, а когда кашель стих, снова раскрыл свою книгу с шахматными задачками.

[Ральф, я не могу смотреть на это! Не могу смотреть, как они это делают!]

Но Ральф думал, что она сможет. Он думал, что они оба смогут, и прижал се к себе крепче, когда Клото и Лахесис склонились над Джимми В. Их лица светились любовью и заботой; они заставили Ральфа вспомнить лица, которые он однажды видел на полотне Рембрандта — кажется, оно называлось «Ночной дозор». Их ауры слились воедино над грудью Джимми, и вдруг лежащий в кровати открыл глаза. На мгновение он уставился сквозь двух лысых врачей в потолок со смутным удивлением, а потом его взгляд устремился к двери, и он улыбнулся.