Стивен Кинг - Бессонница

[Ральф, я не могу смотреть на это! Не могу смотреть, как они это делают!]

Но Ральф думал, что она сможет. Он думал, что они оба смогут, и прижал се к себе крепче, когда Клото и Лахесис склонились над Джимми В. Их лица светились любовью и заботой; они заставили Ральфа вспомнить лица, которые он однажды видел на полотне Рембрандта — кажется, оно называлось «Ночной дозор». Их ауры слились воедино над грудью Джимми, и вдруг лежащий в кровати открыл глаза. На мгновение он уставился сквозь двух лысых врачей в потолок со смутным удивлением, а потом его взгляд устремился к двери, и он улыбнулся.

— Эй! Гляньте-ка, кто здесь! — воскликнул Джимми В. Голос у него был хриплый и сдавленный, но Ральф все равно уловил его акцент умника из южного Бостона, у которого «здесь» выходило как «зеась». Фэй подпрыгнул на месте. Книжка с шахматными задачками слетела с его колен и упала на пол. Он наклонился и взял Джимми за руку, но Джим не обратил на него внимания и продолжал смотреть через всю палату на Ральфа и Лоис. — Это же Ральф Робертс! А с ним жена Поля Чэсса! Эй, Ральфи, помнишь тот денек, когда мы пытались забраться в ту палатку на молебен и послушать, как они распевают «Чудесное милосердие»?

[Я помню, Джимми.]

Похоже, Джимми улыбнулся, а потом его глаза снова закрылись. Лахесис положил ладони на щеки умирающего и слегка подвинул его голову, как парикмахер, готовящийся брить клиента. В тот же момент Клото наклонился еще ближе, раскрыл ножницы и двинул их вперед так, что длинные лезвия обняли черный «воздушный шарик» Джимми В. Когда Клото сомкнул ножницы, Лахесис наклонился и поцеловал Джимми в лоб.

[Иди с миром, друг.]

Раздался слабый, еле слышный звук — сник! Отросток «воздушного шарика» над ножницами поплыл вверх, к потолку, и исчез. «Мешок смерти», в котором лежал Джимми В., на мгновение вспыхнул яркой белизной, а потом исчез — точь-в-точь как «мешок» Розали. Джимми снова раскрыл глаза и взглянул на Фэя. Ральфу показалось, он начал было улыбаться, но потом его взгляд застыл где-то далеко. Ямочки, начавшие образовываться в уголках его рта, разгладились.

— Джимми? — Фэй потряс Джимми В. за плечо, просунув при этом руку сквозь бок Лахесиса. — Ты в порядке, Джимми?… Ох, черт.

Фэй встал и почти бегом выскочил из палаты.

Клото: [Видите ли вы и понимаете ли, что то, что мы делаем, мы делаем с любовью и уважением? Что, по сути дела, мы — врачи, приходящие в самом конце? Для наших отношений с вами, Ральф, очень важно, чтобы вы понимали это.]

[Да.]

[Да.]

Ральф не собирался больше соглашаться хоть с чем-то, произнесенным кем-то из них, но эта фраза — врачи, приходящие в самом конце, — легко и безболезненно прошла сквозь его злость. В ней ощущалась правда. Они освободили Джимми В. от мира, где для него не оставалось ничего, кроме боли. Да, они, несомненно, стояли вместе с Ральфом в палате 317 в дождливый полдень около семи месяцев назад и дали Кэролайн то же самое облегчение. Да, они выполняли свою работу с любовью и уважением — все сомнения, которые Ральф мог испытывать на этот счет, исчезли, когда Лахесис поцеловал Джимми В. в лоб. Но давали ли любовь и уважение им право проводить его — и Лоис тоже — через ад, а потом посылать их за сверхъестественным существом, которое слетело с катушек? Давало ли это им право хотя бы мечтать, будто двое обыкновенных людей, давно уже немолодых, могут справиться с таким созданием?

Лахесис: [Давайте покинем это место. Скоро здесь будет слишком людно, а нам нужно поговорить.]

[Разве у нас есть выбор?]

Их ответы: [Да, конечно!] [Всегда есть выбор!], окрашенные в тональность удивления, последовали почти немедленно.

Клото и Лахесис пошли к двери; Ральф и Лоис отступили назад, чтобы дать им пройти. Тем не менее ауры маленьких лысых врачей на мгновение накрыли их, и Ральф ощутил их вкус и фактуру: вкус сладких яблок, фактура сухой коры.

Когда они бок о бок вышли, печально и почтительно переговариваясь друг с другом, вернулся Фэй, уже в сопровождении двух медсестер. Эти новоприбывшие прошли сквозь Клото и Лахесиса, а потом сквозь Ральфа и Лоис, не сбавляя шага и не заметив никаких препятствий.

В коридоре жизнь шла своим чередом. Не звенели звонки, не вспыхивали лампы, санитары не бежали по коридору, толкая перед собой каталки. Никто не кричал: «Термостат!» — в динамики. Смерть была здесь слишком обычной гостьей для подобной шумихи. Ральф полагал, даже в подобных обстоятельствах ей не радовались, по она была знакомой и привычной. Он также полагал, что Джимми В. был бы вполне доволен своим уходом с третьего этажа Домашнего центра Дерри; он ушел без шума и суеты, и ему не пришлось предъявлять кому-то свои водительские права или свою Главную медицинскую карту Голубого Креста. Он умер с достоинством, часто присущим простым и ожидаемым событиям. Один или два проблеска сознания, сопровожденных чуть более широким восприятием того, что происходит вокруг него, а потом — ууух. Собери все мои заботы и печали, черный ворон, и прощай.

Они нагнали лысых врачей в коридоре, возле палаты Боба Полхерста. Через открытую дверь им были видны сгрудившиеся вокруг кровати старого учителя ожидающие его смерти посетители.

Лоис: [Ближайший к кровати — Билл Макговерн, наш друг. С ним что-то не так. Его ждет что-то ужасное. Если мы сделаем то, что вы хотите, не могли бы вы?…]

Но Лахесис и Клото уже отрицательно качали головами в унисон.

Клото: [Ничего нельзя изменить.]

Да, подумал Ральф. Дорранс знал: сделанного не воротишь.

Лоис: [Когда это случится?]

Клото: [Ваш друг принадлежит не нам, третьему. Тому, которого Ральф уже назвал Атропосом. Но Атропос не может назвать вам точный час смерти этого человека, точно так же, как и мы. Он даже не может сказать, кого он возьмет следующего. Атропос — посредник Случая.]

От этих слов по сердцу Ральфа прошел холод.

Лахесис: [Но здесь не место для нашего разговора. Пойдемте.]

Лахесис взял Клото за одну руку, а потом протянул свободную руку Ральфу. В тот же момент Клото потянулся к Лоис. Она поколебалась и взглянула на Ральфа.

Ральф, в свою очередь, мрачно посмотрел на Лахесиса:

[Лучше не делайте ей больно.]

[Никому из вас не будет больно, Ральф. Возьмите меня за руку.]

«Я чужестранец в раю», — пронеслось в мозгу Ральфа. Он вздохнул сквозь зубы, кивнул Лоис и ухватил протянутую руку Лахесиса. Шок узнавания, глубокого и приятного, как при неожиданной встрече со старым добрым другом, снова ударил его. Яблоки и кора; память о садах, где он гулял ребенком. Каким-то образом он знал, хотя на самом деле и не видел, что его аура сменила цвет и стала — по крайней мере ненадолго — зеленой с золотыми искорками, как у Клото и Лахесиса.