Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Я его убил?
К смраду тухлятины прибавился запах пороха. Петр пересек пивную. Фонарик и пистолет он направил в коридор, заваленный пивными бутылками, одна из которых, вероятно, и опрокинулась, зазвенев. У разукрашенной мозгами стены лежал человек. Радим угодил в голову, уничтожив лицо, но Петр опознал истекающий кровью труп по бандане и джинсовому комбинезону. Ужас свел скулы.
– Иисусе, – пробормотал Гонщик. – Радим, ты кокнул Линду.
– Нет… – Горе-Ван Хельсинг затрясся, отступая. – Нет, нет, нет…
Упырь возник прямо за его спиной. В промежутке между болезненными ударами сердца Петр понял, что это и есть Вейгел. Знание пришло извне, будто подсказанное кем-то. Это Вейгел, и он – единственный защитник Одноглазого Бога.
Тварь, лишь отдаленно напоминающая человека, оскалила острые зубы. Они светились в полутьме. Безумные глаза горели на худом и белом, как мрамор, лице, за сосульками грязных волос. Вейгел выбросил руку и заткнул ошеломленному Радиму рот.
– Стреляй! – закричал Бен-Бен. Петр целился в упыря, но поймать того на мушку мешал Радим. Нити слюны свисали с клыков в округлившейся пасти Вейгела. Тварь повела рукой, словно утирала Радиму губы. Плоть разошлась под ее ладонью. Из глубокого пореза хлынула кровь. Радим выпучил глаза и пальнул в пол, взметая щепу половиц. А рука чудовища продолжала двигаться, срезая мясо. Щеки Радима лопнули, выворачиваясь желтой жировой прослойкой. Нижняя часть лица обвисла, обнажились в жуткой гримасе зубы. Петр заметил миниатюрное лезвие, зажатое между пальцев Вейгела.
Безоружный Бен-Бен вжался в балку. Гонщик издал жалобный вскрик и бросился к выходу. Он мог сколько угодно теоретизировать, поглощая алкоголь в пивной, но, столкнувшись с потусторонним злом, он обмочил штаны.
Скалясь ликующе, Вейгел легким взмахом руки перерезал Радиму горло. Кровь брызнула фонтаном, омывая пол в метре от Петра. Пылающие глаза погасли, вновь вспыхнули и снова погасли. А вместе с их демоническим сиянием пропал и Вейгел – исчез так же внезапно, как появился. Радим обронил ружье и рухнул навзничь в ширящуюся лужу. Бен-Бен сполз по балке, рыдая. Входная дверь моталась на петлях: Гонщик дал деру. Петр его не винил.
Пистолет в руке показался тяжелее пудовой гири. Еще парой незримых гирь обзавелись ступни. Луч мазнул по мертвому Радиму. Ствол тыкался в темноту. Внутри набухала паника.
– Возьмите ружье! – шикнул Петр.
Бен-Бен кивнул, всхлипывая, и на четвереньках пополз к трупу. Что-то шевельнулось за стойкой. Петр спустил курок, разнеся на осколки зеркало. Бен-Бен втянул голову в плечи.
Справа скрипнуло. Петр резко обернулся и выпустил пулю. Полыхнуло пламя, SIG Sauer отхаркнул гильзу. Пуля отколола от стены кусок штукатурки. Во рту Петра пересохло, губы склеились. Он подумал о дедушке, лежащем на больничной кушетке, следом – о юноше, который стоял по колено в грязи в раскопанной могиле.
Пускай все закончится здесь и сейчас.
Высокая тень скользнула по залу. Петру померещилось, что у тени есть глаза-огоньки. Он всадил в молоко три пули, бешено крутнулся и зарычал. Палец давил спусковой крючок. Улетали вбок гильзы. Сизый дымок застилал кругозор.
«Стой!» – раздался в голове голос деда.
Петр повиновался, задыхаясь от избытка адреналина.
«Успокойся, – сказал отчетливый голос. – Считай до пяти».
Раз.
Петр набрал воздух в легкие. Пистолет выискивал цель. Луч выхватывал из темноты то пошатывающегося Бен-Бена с ружьем наперевес, то ухмыляющегося арлекина из гуттаперчи, то ботинки Линды в глубине технического коридора.
Два.
– Где он? – просипел Бен-Бен.
Три.
«На столе!» – рявкнул голос, который не слышал никто, кроме сходящего с ума Петра. Петр повернул голову, затем плечи, фонарик и SIG Sauer. Вейгел стоял на столешнице, упираясь макушкой в потолочную балку. Кожаный плащ напоминал перепончатые крылья нетопыря. За спутанными патлами белела трупная морда и тлели злобные маячки.
Петр выпустил пулю. Вейгел схватился за ребра, но тут же прыгнул, презрев законы земного притяжения. Короткий миг Петр думал, что тварь действительно умеет летать.
Военные ботинки грохнулись об пол. Лезвие зажатого меж пальцев экзотического ножа рассекло полутьму. Бен-Бен сопел, наводя на упыря дуло. Перемещаясь грациозно, как хищная кошка, Вейгел атаковал старика. Он был настолько быстр, что Петр прозевал момент, когда миниатюрный маятник из новеллы Эдгара Аллана По вскрыл Бен-Бену брюхо. Кишки шлепнулись о пыльный паркет. Вейгел взял трясущегося Бен-Бена за бороду и отшвырнул от себя. После чего, растопырив локти, ринулся на последнего Ван Хельсинга.
«Не смотри в глаза!»
Петр отвел взгляд вбок и выстрелил. Тварь налетела на него и сбила с ног. Она была кожистой и зловонной, как бесхозный труп в запертой квартире. Липкий тяжелый плащ – словно складчатая шкура. Петр упал затылком в лужу крови, вытекшей из Радима. Он понял, что это конец, но произвел еще один бессмысленный выстрел, прежде чем Вейгел обезоружил его.
Упырь взгромоздился на Петра, победоносно сверкая могильными глазищами. Он напоминал рептилию. Слюна сочилась изо рта, окаймленного воспаленными гнойниками. Ноздри выделяли розоватую слизь. Белый язык трепыхался в пасти, за иглами клыков. На пороге смерти Петра охватило странное безразличие. Будто это не он лежал под нечистью, ожидая, когда прервется тоскливая жизнь. Он даже удивился, услышав из пасти чудовища человеческую речь.
– Она моя. Ты не заберешь ее. Никто не заберет.
Рука с зажатым лезвием поползла вверх, застыла и опустилась – не к шее бессильной жертвы, а в пол. Невероятно, но пасть Вейгела отворилась еще шире, натягивая щеки. Он решил утолить жажду – догадавшись, Петр предпринял слабую попытку вырваться, но колени врага давили на плечи. Глаза-звезды закатились, слюна полилась Петру в лицо. Вейгел издал клекот и начал наклоняться, метя клыками в яремную вену добычи.
Он не услышал, как Гонщик приблизился сзади, сжимая в руках помповое ружье.
– Сдохни, мразь.
Глаза Вейгела выпучились. Гонщик уткнул ствол в грязную шевелюру и вдавил спусковой крючок. Лицо упыря взорвалось, окатив Петра серыми комочками и осколками костей. Словно Вейгела вырвало верхней частью его собственной головы. Сияющие глаза потонули в огне и ошметках мяса. Осколки черепа повисли, удерживаемые скальпом, остались лишь нижняя челюсть, устланная окровавленными волосами и руинами макушки, и сюрреалистичный свод виска. Взвыв от омерзения – но и от радости, – Петр сбросил с себя поверженного противника. Желание жить хлынуло в пустоту, образованную страхом. Вейгел свалился на половицы жалкой куклой. Гонщик передернул затвор, и контрольный выстрел вовсе лишил Вейгела головы.
Не веря, что уцелел, Петр встал и кое-как вытерся рукавами. Гонщик сказал, потупившись:
– Пожалуйста, прости. Я так сильно испугался.
– Не извиняйтесь. – Петр подобрал пистолет. – Вы спасли меня.
– Но не Бен-Бена… – Гонщик посмотрел на выпотрошенного товарища.
– Бен-Бен знал,
