Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари

– Кто-то приходил? – спросила Кира.

– Были, – махнула рукой женщина. – Целая делегация. Человек восемь.

– А кто?

– В форме люди. Подчиненные.

– Давно он спит?

– Лекарство он в два принял. Думаю, что часик и спит. Вы бы не будили его, милочка, а?

– Не буду. Скажите ему, что я завтра заеду.

Она протянула пакет с фруктами медсестре.

– Ну куда вы все несете? Сгниют ведь. Он и это-то не съест, – указала та на корзину на тумбочке.

– Может, отдадите кому-нибудь?

– Я в детское отнесу. – Медсестра заговорщически подмигнула Кире.

– Кира… – прохрипел отец.

– Ну вот! – возмутилась женщина. – Чего вам не спится, товарищ генерал-полковник?

Генерал-полковником отец не был – болезнь сожрала его слишком рано, – но возражать не стал.

– Привет. – Кира улыбнулась, села рядом и положила руку на запястье комнатной температуры, совершенно безволосое, на ощупь похожее на сухой кусок мыла. – Как ты?

– Бывало и лучше.

– Прогуляемся?

– Только недолго! – вставила медсестра. – К вам врач через сорок минут придет.

– Пойдем, – немного бодрее сказал отец.

Он шел медленно, сгорбившись и пошатываясь, как дряхлый старик, и Кире приходилось поддерживать его. Отца одолевала одышка. Время от времени он останавливался, просил дочь отойти на несколько метров, а затем заходился в тяжелом кашле, прикрывая рот когда-то белоснежной салфеткой, уже окропившейся багровыми родинками крови.

Они дошли до лавочки и уселись.

– Полжизни отдал бы за сигарету, – признался отец.

Кира покачала головой:

– Накурился уже.

– Поэтому и не вижу смысла бросать сейчас.

– У тебя еще операция. Не нужно опускать руки раньше времени.

– Пустое, – отмахнулся он. – У меня там паштет вместо легких.

– Вот и посмотрим. Обещаю, что сама куплю тебе целый блок, если операция не поможет.

Какое-то время они молчали, изучая узор каменной кладки тропинки. Наконец Кира произнесла то, из-за чего пришла:

– Я знаю, что ты не любишь говорить на эту тему, но мне хотелось бы узнать побольше о маме.

– С чего вдруг такой интерес?

– Хотелось бы, – она закатила глаза, понимая, насколько глупо это звучит, и развела руки в стороны, – познакомиться с ней поближе. Она все же моя мама.

– Что именно тебя интересует?

– Мне хотелось бы знать… – Кира замолчала, вдруг осознав, что понятия не имеет, о чем спрашивать. – Я нашла ее кассеты.

– Где?

– У тебя дома. Искала старые фотоальбомы и наткнулась на полную коробку. Она… она не создавала впечатления… эм… сумасшедшей.

– Она и не была сумасшедшей.

– Почему она сделала это?

Помолчав минуту, отец ответил:

– Потому что не выдержала.

– Чего не выдержала?

– Всего этого. Замужества, семьи… Ребенка.

* * *

– Ну, привет, милая моя, – поздоровалась мама, глядя в глазок видеокамеры, отраженный в зеркале. – Папа на работе. Мы с тобой снова вдвоем. – Она погладила живот. – Папа говорит, что нужно привыкать. А я все никак не соберусь. Немного страшно.

Она замолчала и стояла какое-то время, собираясь с мыслями. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но не стала. Перевела взгляд на камеру и выключила запись.

В следующем кадре она появилась в той же одежде, но с чистым, без макияжа, лицом, отчего Кира решила, что мама плакала.

– Привет, Кирочка! – Мамино лицо растянулось в широкой улыбке. – Это снова я. Мне кажется, что я кое-что придумала. Оль, – она перевела взгляд, – ты, главное, не испорти сюрприз. – Какое-то время мама делала вид, что внимательно слушает. Кира только сейчас поняла, что Олей она называет себя. Воображаемую себя, сидящую рядом с маленькой дочуркой. – Но ты ведь еще помнишь, что это подарок от нас обеих? Пока я должна все как следует обдумать. Но поверь мне: будет очень интересно.

Мама приставила палец к губам и хитро подмигнула.

Видео закончилось, и через несколько секунд магнитофон загудел, отматывая пленку на начало. Кира выключила запись с экрана и уставилась на блокнот. Да уж, не густо. На кассете длительностью в час она выделила лишь несколько секунд, которые перекочуют в подарок. Папы постоянно не было дома. Все короткие ролики сводились к замечаниям мамы, обращениям к будущему ребенку. Радостные моменты менялись грустными и наоборот.

– Оля, – сказала Кира вслух.

Конечно, она знала мамино имя, но, кажется, ни разу не произносила его. В воспоминаниях жила женщина, которую следовало называть «мамой». Стандартный набор штампов, выдуманных ею самой, подсказанных папой. Имя, произнесенное вслух, неожиданно для Киры сделало маму живой, что ли. Сделало человеком. Человеком, который жил, у которого были свои мысли, свои страхи и страсти, свои чувства.

Следующая кассета ввела ее в ступор. Ровно час мама то и дело, включив запись, подходила к зеркалу и разглядывала живот, увеличившийся теперь до огромных размеров. Все это сопровождалось редкими комментариями в духе «А ты будешь большой девочкой» или «Тебе все мало места?»

Кире пришлось смотреть в ускоренном режиме.

На последних минутах мама поставила камеру на комод и долго смотрела на распухшее от отеков лицо. Расстегнув полы халата, рассматривала разрывы на животе. Затем, повернувшись к объективу, она произнесла пустым голосом:

– Ну давай уже быстрей. Я не могу так больше. У меня все болит.

После этого она разревелась.

Папа не появился ни в одном из эпизодов.

Кира посмотрела на оставшиеся кассеты с опаской. Всякое желание продолжать пропало. Она рассчитывала сделать видеоролик со светлыми воспоминаниями, а получила признаки угасания рассудка молодой матери.

Возможно, она найдет ответ на вопрос, заданный папе, и поймет наконец, что заставило маму залезть в петлю. Но хочет ли она этого – вопрос открытый.

Через минуту колебаний Кира выключила лэптоп, телевизор, видеомагнитофон и, зевая, поплелась в спальню.

* * *

– С днем рожденья тебя… С днем рожденья те– бя… – У мамы в руке был кекс со свечой. Пела она красиво и очень грустно. На голове торчал картонный конус с шариком и цифрой «пять». – С днем рожденья, наша Кира, с днем рожденья тебя!

Она задула свечку и улыбнулась в камеру.

– Как тебе праздник? Мне кажется, что твоя мама… Нет! Мне кажется, что я из будущего устроила отличную вечеринку. Как дела в детском саду? Думаю, что у тебя много друзей. Мама испекла торт? Я раньше очень любила шоколадный. Думаю, что мама сделала именно такой, как я люблю. Что? – Мама перевела взгляд на воображаемую собеседницу. – Ах да! Как же я забыла? Смотри, Кира.

Мама вышла из-за кухонной стойки, повернулась боком.

– Ты еще тут. Внутри. Но скоро ты выйдешь, и мы сможем наконец увидеться. Знаешь, у меня для тебя сюрприз. Я думала сделать то же самое и на твои четыре года, и на три,