Роберт Стайн - Улыбнись и умри

— Вот, посмотрите. Этого мальчика зовут Джон. Я снял его позавчера вечером. С ним все было в порядке. Но на фотографии, видите, он с гвоздем в ноге. Через пару минут все так и получилось. Джон напоролся на гвоздь, и отцу пришлось спешно везти его в больницу.

Мистер Сор рассмеялся. Ну и денек! Снова рекорд! Первый раз вижу мистера Сора хохочущим. Да еще в классе!

Это не смешно. Бедняга Джон корчился от боли. Он…

Знаю я эти трюки с гвоздями. — Мистер Сор не отрывал глаз от фото.

Что? — не понял я.

Я сам умел когда-то делать на фотографии поддельную стрелу. Она так и торчала у меня из головы. Невозможно было определить, что это подделка. Так что я могу себе представить, как тебе удалось сделать этот трюк с гвоздем.

Да нет! Это настоящий! Настоящий! — закричал я. — Посмотрите, какое страдание у него на лице. Разве вы не видите боль?

Твой приятель хороший актер.

Да нет же! Никакой он мне не приятель! Я даже не знал его. Вы должны мне поверить. Должны!

Мистер Сор взглянул на часы.

Минута истекла.

Но вы же обещали!.. — вне себя заорал я.

Грег, иди на место! — приказал он. — Тебе не удастся провести меня с этой старой камерой и шуточной фотографией.

Ты проиграл, Грег! — закричал Донни.

Ты зло! — подхватил Брайан.

Все захохотали. Я чувствовал, что краснею. У меня даже уши горели. Вот-вот взорвусь. Я был ошеломлен, оскорблен и вне себя от злости — все в одном флаконе.

— Я ставлю тебе "отлично" за усилие, — продолжал учитель. — Но оставляю двойку за рассказ. "Неуд" за неправду.

Нет, это было уже слишком. Я взвыл от бешенства и бросился к двери. Вернее, попытался броситься. Только я был слишком неповоротлив и тяжел для таких быстрых движений. Я мог только кое-как переваливаться с боку на бок.

— Грег, куда это ты? — услышал я голос мистера Сора, но сделал вид, что не слышу. Камера была у меня в непомерно разбухшей руке. Дверь я распахнул другой рукой. И вывалился в пустой и тихий коридор.

Позади голос мистера Сора требовал, чтобы я вернулся в класс. Смеялись и болтали ребята.

Я грохнул дверью и двинулся вперед. Собственно, ушел куда глаза глядят. Никакой цели у меня не было. Просто я чертовски был зол. Мне хотелось вопить и плакать. Колотить по стенам. Сломать что-нибудь.

Повернув за угол, я увидел Шери. — Грег! — воскликнула она. — Что случилось?

Она бросилась ко мне по коридору, пробежала шага четыре, и — надо же! — коротенькая юбочка, надетая поверх синих колготок, с нее свалилась.

19

Стоим мы и обалдело смотрим на юбочку, так и лежащую у ее ног. Она выронила книжки и нагнулась, чтобы поднять юбку.

— Быть такого не может! — всплеснула руками Шери.

В другой раз я бы покатился со смеху. А сейчас, видя, как она растеряна, стоял молча.

Я… я худею на глазах, — запинаясь, выговорила она, надевая юбку. — Я утром взвешивалась. Потеряла целых три кило.

Вот это да! — покачал я головой и подумал, что мне надо как-то ее подбодрить. — Ну, подумаешь, три кило. — Звучало фальшиво, но ничего другого мне в голову не пришло.

Грег, но я всего-то весила тридцать шесть кило, — горько сокрушалась она. — А теперь осталось меньше тридцати трех. На мне юбки не держатся. Вся одежда висит на мне как на вешалке!

Надо побольше есть…

Да брось ты, — оборвала она меня.

Ты вот глянь-ка на меня! — воскликнул я и поднял руки, чтобы она увидела мое толстое брюхо. — У меня такое ощущение, что я за ночь прибавил пудов пять! Я только что с трудом выбрался из-за парты.

Шери была так расстроена из-за своей худобы, что до сих пор по-настоящему даже не взглянула на меня. Теперь же, посмотрев внимательно, она расхохоталась.

— Вот это да! Ты и в самом деле стал как боров.

Спасибо за борова, — даже не рассердился я.

Что же нам делать? — недоумевала она. — Почему с нами все это стряслось?

Я хотел было ответить, но послышались шаги в коридоре.

— Пошли, — вскрикнула Шери. — Быстрей! Помоги мне собрать книги.

Я наклонился, чтобы подобрать учебники, и тут джинсы у меня лопнули по швам.

После занятий Чив, Майкл и еще кое-какие ребята затеяли игру в софтбол на площадке за школой. Я играть не хотел. Мне не хотелось, чтоб они видели, как я раздался вширь. Но они затащили меня на площадку и заставили играть. На первой базе.

"Может, они делают вид, что ничего особенного не произошло?" — думал я. Поэтому я скрестил пальцы и про себя взмолился, чтоб все обошлось. А может, и впрямь не заметят, в какого борова я превратился за это утро?

Тенниска чуть не лопалась на животе. Рубашка была мала и так обтягивала меня, что я едва мог рукою двинуть. Лопнувшие джинсы сидели на мне в обтяжку.

"А может, они и правда не заметят? — успокаивал я себя, пытаясь перебежать на первую базу. — Могут и не заметить".

— Эй, Грег, — крикнул Чив, он был подающим. — Ты что, перешел на диету для великанов?

Все завыли, заголосили. Кое-кто стал кататься по траве, взвизгивая, как гиена. Майкл показал на меня пальцем:

— Эгей, да это же Сумо Три. Всем стало еще веселее.

Да отвяжись ты, — сердито оборвал его я. — Дай передохнуть.

Не передохнуть, а пообедать. — Это Майкл со своими дурацкими шуточками.

Меня обступили со всех сторон и только головами от изумления качали.

— С ума сойти, — пробормотал Чив. — Как это ты умудрился набрать полцентнера со вчерашнего дня?

Мне не хотелось об этом говорить.

— Мы играем или как? — спрашиваю.

На самом деле меня так и подмывало рассказать Чиву и Майклу, почему меня на глазах разносит. Я хотел рассказать им, что достал злую камеру. Что Шери сделала ею снимок с меня. Что на нем я и был на все десять пудов. И теперь все становится реальным. Но у меня не хватило бы храбрости рассказать. Они же предупреждали, говорили, чтоб я не вздумал лезть в дом Коффмана. И чтоб не брал эту злосчастную камеру.

20

В этот день я набрал двенадцать кило. К вечеру я уже еле передвигался.

— Это аллергическая реакция, — сказала мама.

Я уставился на нее.

Прости, это что еще такое?

Ты съел что-то такое, на что у тебя аллергия, — ответила она. — Вообще-то человек не раздувается за одну ночь как воздушный шар.

Папа, глядя на меня, старался изображать абсолютное спокойствие, но я видел, что это не так.

— Ты после школы много конфет ешь? — спросил он.

Мама покачала головой:

Даже если бы он съедал тысячу плиток шоколада в день, его б так не разнесло!

Надо спешно показать его аллергологу. — Папа потер подбородок.