Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Мы не знали, – сказала Линда. Мука исказила ее лицо. – Считали, Лихо нейтрализовано и не может влиять на вас.
– Оно могло. – Петр улыбнулся: волчий оскал. – Я был одержим, но однажды я сказал: хватит. Никаких наркотиков, никакого семейного проклятия. Все здесь. – Он ткнул пальцем в висок. – Я записался к психологу, лег в реабилитационный центр, пошел в организацию, спасающую людей, попавших в тоталитарные секты, и вот они помогли мне. Кошмары сгинули. Понадобилось одиннадцать лет, старые друзья. И нет, я не выменял мумию на дозу, я был уже чист. Я собирался сжечь ее, но, видимо, психолог не сумел до конца вправить мне мозги, и в глубине души я все еще верил, что кусок дерьма опасен. Я выкопал чучело, устроил ему фотосессию и стал искать тех, кто интересуется проклятыми вещами. Не хотел скрывать правду и вверять мумию ничего не подозревающему человеку.
– Я понимаю вас, – сказал Радим. Бен-Бен подал знак официантке. Линда протянула руку и погладила Петра по плечу. Он сказал, рассеянно глядя на ее кисть:
– Мои посты на форумах, посвященных чертовщине, заинтересовали с десяток пользователей. И один аноним вывел меня на киевского прокурора, скупающего подобный хлам. Мумия – поддельная, как мне сказали, – не представляла никакой исторической ценности, и не было проблемой отправить ее за границу. Сделка состоялась. Я почувствовал себя свободным. Позже я интересовался судьбой этого прокурора. Он сбежал в Россию, живой-здоровый, на «Ютубе» есть видео, снятое украинскими активистами: приватный музей в загородной вилле, куча мистического дерьма, от кукол вуду до засушенных голов маори. Я думал, что увижу и мумию. Я даже хотел ее увидеть. – Петр провел пятерней по взопревшему лицу. – Но прокурор предпочел вернуть чучело отправителю. Умный оказался мужик.
Официантка выгрузила на стол бокалы и рюмки.
– Какие кислые мины, – прокомментировала она. – Надеюсь, это не из-за споров про политику?
– Гонщику пришел счет за газ, – выдал Петр и поразился, что способен шутить. Бен-Бен, Линда и Радим улыбнулись. Гонщик издал смешок.
– Соболезную. – Официантка приложила ладонь к сердцу и ушла.
– Тебе нужно было позвонить Рихтеру, – сказал Гонщик, смягчаясь. – Мы действительно не знали.
– Я звонил. Он говорил, это моя миссия.
Товарищи по «Карильону» переглянулись.
– Что? – спросил Петр.
Радим ответил, оглаживая запотевшее стекло пивной кружки:
– У нас есть письма Антонина Мареша, адресованные брату. Он утверждает, что встреча с Лихом предначертана вашему роду судьбой и только Мареши в силе удержать Одноглазого Бога.
– Он ошибся, – уже без гнева в голосе сказал Гонщик. – Лихо на свободе, и его не найти.
– Одно время, – сказала Линда, – нам казалось, мы вышли на его след. Году в пятнадцатом в городе появился новый наркотик, на сленге его называли «Господний хлеб».
– Припоминаю.
– Среди побочных эффектов были галлюцинации и ночные кошмары, а драгдилеры ускользали от правоохранителей, словно умели становиться невидимыми.
– Наркотик из плесени? – предположил Петр.
– Плесень плюс наркотик, – уточнил Гонщик. – Грязный крэк.
– Хитро…
– Вот именно, – сказал Радим. – «Зона покрытия» шире, чем у почтальонов. Имена производителей так и не были установлены. Наверное, они покинули Прагу: наркотик пропал с черного рынка.
Петр надпил пиво и утер губы рукавом. Оглядел присутствующих. «Бред, – подумал он, – но с этими стариками мне стало спокойнее».
– Сдается мне, я знаю, где находится ваш Бог.
Члены «Карильона» вытаращились на Петра.
– Откуда? – прошептал Радим.
– Из снов. От дедушки. Думаю, мой покойный дед хочет, чтобы я остановил Лихо. Он называл фамилию: Вейгел. Во сне он повторял, что я должен бояться Вейгела.
– Давайте для начала выпьем, – предложил Гонщик.
Через два часа Петр вышел на нетвердых ногах из господы. Он чувствовал себя значительно лучше. Накрапывал мелкий дождь. Петр подставил мороси лицо и услышал, как за спиной тихо трижды звякнул звонок. Изумленный Петр минуту смотрел на ржавый велосипед, гадая, есть ли там, среди легиона призраков, существующих бок о бок с живыми, те, которые готовы подставить живым плечо, поддержать или хотя бы предупредить.
Он отправился к метро, решив, что услышанный звоночек являлся добрым знаком. К сожалению, в тот вечер это не было последним его столкновением с потусторонним миром. Покачиваясь в вагоне несущегося по туннелю поезда, Петр увидел из окна плохо освещенное техническое заглубление перед станцией «Музей» и болотную мумию, крадущуюся за лианами кабелей. Напоминающую рептилию или кладбищенского гуля фигуру. И ненавидящий взгляд лобного глаза, поймавший на мгновение Петра.
6
Вейгел вышел из строительного магазина, звеня содержимым пакета. В другой руке он нес ведерко с мороженым, лакомство для любимой. Хотелось загладить вину, а Пандора любила сладкое. Он чувствовал себя отвратительно. Сегодня он снова был вынужден избить свою повелительницу. Несколько хуков в живот и легкий пинок ногой для закрепления урока.
Вейгел пошел к машине. Он думал о Пандоре, скорчившейся на полу, затравленно взирающей на своего верного апостола.
«Как ты не понимаешь, любимая, – говорил Вейгел. – Я знаю, что лучше для нас. Я бью не тебя – я бы не посмел и помыслить о таком. Я бью тело – временное пристанище».
Ненависть и страх смешались во взоре Пандоры. Вейгел выскользнул из бывшего постоялого двора Бабы, сгорая от стыда, повторяя про себя: я знаю, как лучше…
В метре от «ауди» прошли симпатичные старшеклассницы. Пахнуло юной кожей, ароматом волос. Пробудилась жажда. Кровь Бабы по вкусу была сравнима с выдохшимся пивом. Последний раз Вейгел нормально питался в сентябре: забрал девочку с парковых качелей, выпил досуха и утрамбовал тело в коллектор. Он предпочитал детей. Пьянящая, сладкая, насыщенная страхом кровь.
– На черта похож, – сказала школьница, хмуря лоб.
– Кто? – удивилась ее подружка.
Вейгел проглотил слюну. Нельзя оставлять Пандору надолго. Нельзя позволить ей наделать глупостей.
Он сел за руль и выехал из города. За остатками крепостной стены дорога спускалась в низину. Гостиница Бабы, которую теперь занимали Пандора и еще последний апостол, располагалась вдали от человеческого жилья. Естественно, она не работала по прямому назначению, став гнездом… местом, где Одноглазый Бог совершит переход.
Шиферная крыша уже виднелась за деревьями. Дурное предчувствие охватило Вейгела, он вдавил педаль
