Темные проемы. Тайные дела - Роберт Эйкман
Опять же, над улочками Совастада вечно парила некая легкая дымка, как туманное покрывало. Даже если солнце стояло в зените и светило прямо на город, все еще можно было уловить призрачный намек на эту мглу. И мгла, казалось, окутывала и пронизывала светскую жизнь города, в лихорадочном характере которой наблюдалось нечто чуть ли не русское. Когда светило солнце, мглистый покров сгущал тепло, но стоило ему зайти за одну из высоких гор, как на смену жаре приходил пронизывающий холод. Маргарет дорого бы дала за пару удобных брюк, но Генри дал ей понять, что это поставит под угрозу их статус, который и без того не мог похвастаться прочной основой. Когда Маргарет указывала ему на то, как много шведских женщин носят брюки, он всегда отвечал, что это как раз одна из причин, почему ей самой не следует их носить.
Позиция Генри и возможность, что между ними в любой момент вспыхнет ссора, и были главной причиной – по крайней мере, на взгляд Маргарет, – того, что в воскресенье они отправились кататься по горам на машине вместо пешего похода, который шведы предложили им в первую очередь. Едва ли получилось бы отправиться в авантюру на грани альпинизма в пиджачке поверх блузки и юбке, в туфлях, больше пригодных к выходу в свет, на какую-нибудь коктейльную вечеринку. И это – на фоне местных, которые даже на простую прогулку днем имели привычку одеваться чуть ли не по-военному. Шведы над ней смеялись, и когда она жаловалась на это Генри, тот дулся. Удивительно, до чего чувствительно мужчины относятся к таким вещам – и это при общей неприязни к вопросам нарядов.
Они уселись в одну машину вшестером – пара англичан и две шведские четы, – и устремились далеко в горы, да еще и по дорогам, мало напоминающим те, что здесь прокладывал Генри. Хвойные деревья, покрывавшие большую часть Швеции, и все эти мелькавшие за окном пруды, болота и озера вгоняли в тоску, но Маргарет находила особую прелесть в тускло-зеленом однообразии. Шарм скрывался в сочетании монотонности и необъятности; она уже повидала большую часть этого ландшафта по пути из Стокгольма и узнала, что он простирается дальше на север до начала тундры. Насколько же отличались здесь реальные расстояния от тех, что представлялись при чтении учебника географии! Среди деревьев не пролегали тропинки, до сих пор существующие во многих лесистых регионах Англии, и оттого чаща казалась особо негостеприимной – в такую, даже если захочешь, не углубишься далеко. Никакого очевидного доступа к лесу вообще не было, кроме как через борьбу; и дело было не столько в том, что эти миллионы хвойных деревьев могли скрывать огромный затерянный город или гномий народ, сколько в том, что они могли сами по себе генерировать и распространять силы, всецело выходящие за рамки их самоочевидных аспектов – силы, ради которых человек должен проделать долгий-долгий путь, чтобы просто почувствовать. Требуется много времени – и большое расстояние, – чтобы удалиться в достаточной мере от таких машин, как у Генри, и от такой жизни, как в чеширской субтопии[105].
Автомобиль, белый «вольво», закатился на гору, остановился, и они высыпали наружу.
– Не сходи с тропы, – предупредила ее одна из шведок и, фыркнув, добавила: – Твои прекрасные голые ноги провалятся в топь по щиколотку, если свернешь не туда.
Маргарет подумала, что шведка преувеличивает, но ей все же показалось странным, что от женщин требовалось украшать себя в первую очередь как эротический объект – даже в самых неподходящих условиях, даже после сорока, даже когда у мужчин вроде Генри из головы улетучивается всякая эротика (уж точно – когда дело касается законной супруги). К тому же дул ветер, насквозь студеный, к которому Маргарет не привыкла в Англии.
Но вид, простиравшийся кругом, все же захватывал. С этой высоты были видно, как темно-зеленые чащи убегают вдаль до самого горизонта. Прямо внизу какой-то большой и неуместной трещиной в зелени пролегало озеро Орм, обозримое от края до края. Чахлый город притулился у кромки темных вод, и кривые щупальца-заводи тянулись к нему. Более всего Совастад напоминал колонию улиток, облепившую камень – или самый первый город в истории человечества, этакий пробный камень градостроительства. Линия новой дороги образовала еще один разрыв в лесной зоне, но за пределами Совастада во всей панораме почти не наблюдалось жилых построек.
Однако, когда, пройдя несколько шагов, они достигли вершины хребта, с таким же бесконечным зеленым пространством на западе, Маргарет заметила, что на этой стороне, совсем близко позади них, за деревьями на западной стороне горы, возвышалось какое-то здание – большое, деревянное, выкрашенное в белый цвет, с шиферной крышей.
– Кто там живет? – спросила Маргарет, просто чтобы что-то сказать.
– Это курхаус[106], санаторий, – сказала одна из шведок.
– Но он не только для больных, – объяснила другая. – Это место для гостей, где тебе по желанию также могут предложить лечение.
– Да, лечебный отдых, – добавил ее муж.
Судя по тому, что Маргарет успела узнать о шведском образе жизни, сама концепция не казалась чудаковатой.
– Такое уже давно не в моде, – заметил другой мужчина. – Сейчас у людей нет времени расслабляться на отдыхе.
– Ваша страна известна лучшей социальной защитой[107], чем где-либо еще, – не могла не заметить Маргарет.
– Социальная защита – это не отдых, – ответил швед очень серьезным тоном.
– Курхаус добился бы большего, если бы пошел в ногу со временем и превратился в мотель, – добавил его компаньон. – Сегодня деловые люди часто предпочитают ночевать за городом – конечно, при условии, что там хорошая дорога.
– Вид, надо думать, оттуда чудесный – и на послеобеденное солнце, и на закат, – заметила Маргарет, а потом вспомнила, что в Совастаде нет заката как такового.
– Это верно, – подхватила одна из шведок, – курхаус смотрит на заходящее солнце. Вполне уместно.
Эта тема больше не обсуждалась, но после небольшой прогулки по холму, которую Маргарет хотела бы продолжить, они проехали небольшое расстояние по западному склону горы, прежде чем вернуться в Совастад, и зацепили по пути подъездную дорожку к лесному санаторию. Краем глаза Маргарет различила цветы в подвесных корзинах на террасе, какие-то группки людей за столиками – и место ей нисколько не показалось нерентабельным или старомодным. По факту, ей очень понравилось увиденное – в особенности контраст между небольшими, но изысканными деталями декора и бескрайними, небывало романтичными видами на все четыре стороны света. Новая дорога еще не дошла до этой стороны гор, и Маргарет понятия не
