Лорел Гамильтон - Арлекин

Мика шагнул закрыть меня собой — этакое мужчинское поведение. Будь напротив кто-нибудь другой, я бы не стала ему мешать — но там стоял Олаф.

Я встала так, что Мика оказался по-прежнему рядом, потом шагнула вперед, оставив моих мужчин позади, и осталась единственной мишенью для глаз Олафа. Я-то ему нравилась, ему не нравились мои бойфренды. Они были просто препятствием на его пути. А мне интуиция подсказывала, что стоящие на дороге у Олафа долго не живут.

Взгляд его изменился: из того, что меня будет потом преследовать кошмаром, на почти… почти восхищенный. Каким-то непонятным образом я его намного лучше многих понимала. И Эдуард его понимал. Вообще-то нехорошо это нас обоих характеризует — умение понимать кого-то вроде Олафа.

Эдуард поспешно шагнул и встал перед ним, на ходу говоря мне:

— Кажется, тебе надо идти спасать от лейтенанта своего друга.

— Кого именно?

— Грэхема.

Глаза Эдуарда чуть вышли из образа Теда, и стала видна злость, прячущаяся в их глубине. Злость из-за Питера, из-за Олафа? Из-за чего? Сейчас я спросить не могла, а потом, если представится шанс и я спрошу, он наверняка соврет.

Эдуард взял меня под локоть — вспомнить не могу, когда такое было. Взял под локоть, как девушку, которую нужно вести. Может, я и возмутилась бы, но случайно глянула на лицо Олафа. Он смотрел, как прикасается ко мне Эдуард, прикасается как к девушке, чего Олаф никогда раньше не видел, потому что никогда, никогда Эдуард не прикасался ко мне так. Много кем я могла быть для Эдуарда, но девушкой — никогда.

Эдуард провел нас мимо громады Олафа, Мика и Натэниел шли следом. А Олаф задумчиво смотрел нам вслед. И только когда мы уже прошли в двери и вышли на холод парковки, до меня дошло: Эдуард сделал именно то, что я не дала сделать Мике. Он защитил меня, встал между мною и Олафом. Это было не так очевидно, как попытка Мики, но я не стала высвобождаться из руки Эдуарда, когда сообразила. Из всех, кого я знаю, Эдуард лучше других может постоять за себя. Даже против великана и серийного убийцы.

Грэхем — мужик крупный, он это знает и это ему нравится. Но рядом с Дольфом он выглядел маленьким, и это навело меня на мысль: каким же пигмеем рядом с Дольфом смотрюсь я?

Эдуард выпустил мою руку, когда я начала разговор с Дольфом. Это была не совсем ссора — пока что, хотя ощущение было такое, будто она может вспыхнуть в любой момент. А у нас не было на эту фигню времени — Жан-Клод и его вампиры уже ехали в церковь. Пора было и нам.

— И с каких это пор федеральному маршалу нужен телохранитель? — спросил Дольф, и голос его звучал ниже обычного от злости, а большие руки сжались в кулаки.

Энергия от зверя Грэхема металась в воздухе как маленькие любопытные ручки, она оглаживала и щекотала. Натэниел рядом со мной поежился; Мика лучше владел собой, но он тоже это ощутил. То, что сила выходила лишь легкими прикосновениями, означало, что Грэхем изо всех сил старается держать себя в руках. А вот что эту фразу можно отнести к Дольфу, я очень не была уверена.

Эдуард пропустил меня чуть вперед, и я остановилась так, чтобы меня было не достать, но чтобы Дольф и Грэхем меня услышали.

— Привет, Дольф. Я забираю у тебя Грэхема.

Дольф покосился на меня, но не стал отводить глаз от стоящего перед ним Грэхема. Когда-то я видела, как он пытался затеять ссору с Джейсоном — это не вышло, потому что Джейсона не так-то легко вывести из себя. В отличие от Грэхема.

Ко мне подошел детектив Смит, потирая плечи, как от холода. Декабрь, конечно, но дело было не в этом. Смит был парапсихически одарен — никакой конкретной способности, о которой бы я знала, но умел воспринимать ликантропов и прочие потусторонние вещи. Стоять рядом со спорящим вервольфом ему вряд ли было уютно, но Смит — человек стойкий.

— Лейтенант, маршал Блейк уходит и забирает с собой своего телохранителя. Таким образом, вам не придется беспокоиться о том, что он здесь делает.

Смит говорил легко и небрежно, стараясь держаться и выглядеть безобидно. У него это получалось: он ненамного выше меня, светловолосый, выглядит моложе своего возраста. Новичок в команде. Где, черт побери, Зебровски? Никто не умеет так справляться с настроениями Дольфа, как он.

— Я хочу знать, зачем нужны телохранители федеральному маршалу, — выдавил Дольф сквозь стиснутые зубы.

Грэхем посмотрел на меня, будто спрашивая: «И что мне ему ответить?»

Если не выдавать, что я слуга Жан-Клода или лупа Ричарда, так мне и сказать-то нечего. Редко мне удается хорошо соврать, если ложь не продумана задолго до того.

В напряженном молчании вперед вышел Мика:

— Это моя вина, лейтенант. Я ее люблю, а она чуть не погибла. Извините, что огорчил вас, наняв Грэхема, чтобы он ее сопровождал, но вы, я знаю, женаты и, уверен, поймете, как я испугался, увидав ее на больничной койке.

Иногда я забываю, как гладко умеет врать Мика. Ну, единственная настоящая ложь здесь та, что не он лично нанял Грэхема. А остальное, в общем, правда.

— Вы на ней не женаты.

— Мы живем вместе уже семь месяцев.

— Поговорим, когда год продержитесь, — сказал он.

— Ты всегда капал мне на мозги, чтобы я нашла себе постоянного бойфренда с горячей кровью. Я нашла, так какие у тебя проблемы?

— Когда тебя перестали устраивать просто люди, Анита?

Я покачала головой и выставила перед собой ладони:

— Этот спор мы сегодня вести не будем, Дольф. Грэхем, идем.

Мы ушли. У Дольфа не было ни одной причины нас задержать, кроме его ненависти к монстрам. Но быть ненавидимыми — не преступление в глазах закона. Что приятно.

42

Эдуард заехал на парковку возле Церкви Вечной Жизни, Олаф сидел рядом с ним. Я села на среднее сиденье вместе с Микой и Натэниелом, Грэхем — один на заднем. Эдуард даже не спросил, почему я пустила на переднее сиденье Олафа — наверное, тоже не хотел смотреть, какими глазами разглядывает меня Олаф. Очень трудно добиться, чтобы Эдуарду стало жутко, но Олафу это удалось — когда он трогал мои раны.

Парковка была так забита, что пришлось нам встать с нарушением правил — вблизи газона со скамейками и деревьями. В декабрьском холоде он смотрелся уныло и мрачно — а может, это только мое настроение, потому что в последний раз, когда я стояла на газоне этой церкви, то расстреляла из пистолета одного вампира. Из пистолета — это получается долго, и казнимый извивается и орет. Не самые лучшие мои воспоминания, и я зябко поежилась в кожаной куртке, которую привез мне Натэниел. Было бы теплее, если бы куртку застегнуть, но мне больше тепла нужна была возможность выхватить оружие.