Лана Синявская - Ночной крик

Этот вопрос оставался пока без ответа. Но Вика решила, что за ее открытием кроется что-то важное и пообещала себе поразмыслить об этом на досуге. О своей находке она решила не сообщать Федору Карповичу. Наверняка он и его люди сами обнаружат зонтик немного погодя, тем более, что он лежит на самом видном месте.

Не чувствуя за собой никакой вины, Вика выбралась на берег, кое-как сполоснула заляпанные илом ноги и обулась. Она не ждала больше никаких открытий, но ее поджидало еще одно: буквально в двух шагах, в густых кустах бузины, она увидела какой-то поблескивающий предмет. Нырнув за куст, она извлекла на свет мужской золотой портсигар, успев заметить, что ветки бузины в том месте изрядно поломаны, как будто в кустах кто-то долго сидел. Кто бы это мог быть? Этого она не знала. Открывая портсигар, Вика очень надеялась обнаружить там какую-нибудь зацепку. Абсолютной удачей можно было бы считать гравировку. Такая солидная вещь гравировку иметь была просто обязана. Но ее там не было. На худой конец, сошла бы и записка. Но записки не было тоже. Вика обнаружила лишь одиноко болтавшуюся внутри бирюзовую сигаретку с золоченой надписью "Sobranie". Женские сигареты?

Вопросов только прибавилось: кто же хозяин этой штуки – мужчина, курящий женские сигареты или женщина, предпочитающая хранить курево в мужском портсигаре?

Раздумывать было некогда. Пора было уходить. На обратном пути Вика заложила широкую дугу, практически вплотную прижимаясь к увитому вьюнком забору и выбралась из кустов только возле самого дома, да и то потому, что кусты закончились. Она уносила с собой портсигар, который ей некуда было спрятать и ей вовсе не хотелось, чтобы у нее отобрали ее находку. Хватит с них и зонта, рассуждала она. А обладателя портсигара она вычислит и сама побеседует с ним, когда представится такая возможность. Если Вика не ошибается, то прошлой ночью он сидел в кустах у пруда и мог видеть то, что произошло с Софьей Аркадьевной. А может и не только видел, может быть, портсигар принадлежал убийце, караулившему свою жертву. Да-да, Вика была уверена, что Софью Аркадьевну убили. Никакой это не несчастный случай! Но попробуй убеди в этом милейшего Федора Карповича. Черта с два!

Проходя мимо застекленной веранды, Вика совершенно случайно бросила туда взгляд и от неожиданности споткнулась на ровном месте. Сердце у нее екнуло. За стеклом она увидела пожилую женщину, которую поначалу приняла за ожившую Софью Аркадьевну, настолько они были похожи. Только приглядевшись, она поняла, что это – совсем другая женщина, скорее всего – сама хозяйка дома – Ирина Гаевская. Вика успела хорошо рассмотреть ее. Даже через стекло было видно, какой толстый слой грима покрывает лицо старухи. Выражение этого лица было недовольным, хозяйку раздражало присутствие еще одного, четвертого, оперативника на ее территории. Молоденький сержант задавал ей какие-то вопросы, получал короткие, односложные ответы и старательно записывал их на листок, пристроенный на уголке стола. Вика не стала задерживаться под окном, да это было и не нужно. Фигура старухи так и стояло перед глазами. Да, она оказалась даже старше, чем Вика думала. И определенно – нездоровой. Это было заметно несмотря на обилие грима, а, может быть, именно благодаря ему. Платиновый парик "а ля Мэрилин Монро", почти такой же, как у несчастной Софьи, подчеркивал болезненную бледность лица. Обтягивающее, слишком нарядное для раннего утра платье с блестками открывало некрасиво торчащие костлявые ключицы. Старуха изо всех сил пыталась держать осанку. Точно такая же прямая спина и почти такая же фигура были у Софьи, Вика хорошо это запомнила. Все старые женщины похожи друг на друга, и молодящиеся старухи – не исключение. Мысль, которая посетила голову Вики после этого, не отличалась оригинальностью. Да она просто лежала на поверхности, эта мысль. Странно, что никому больше она не пришла голову. Конечно, Софья Аркадьевна и Ирина Гаевская не были сестрами-близнецами, но в темноте, да еще с этим злополучным зонтом, с которым Гаевская не расставалась, их вполне можно было перепутать.

А это могло означать, что Софью Аркадьевну могли убить по ошибке.

"Ничего себе открытие, – подумала Вика. – Только кто ж мне поверит?"

Глава 5

Недавнее лицезрение трупа и неожиданные, пугающие выводы относительно убийства никак не сказались на Викином аппетите. Она была молода, к тому же с прошлого дня почти ничего не ела. Не считать же едой полкило черной смородины, которые она умяла накануне. Поэтому большой омлет с зеленью был уничтожен ею в рекордно короткие сроки. Вика могла позволить себе такую вольность, ей не приходилось заботиться о сохранности фигуры, даже после новогодней обжираловки она никогда не выходила за границы своего сорок четвертого размера. Любые калории сгорали в ней непонятным образом, не оставляя и следа.

Позавтракав или, точнее, пообедав, Вика продолжала размышлять над тем, чему она стала невольной свидетельницей. Эти размышления не мешали затеянной уборке помещения. Поначалу она собиралась было отправиться на пляж, но солнце было в самом зените, а во всех умных журналах, которые Вика время от времени почитывала, черным по белому было написано о вреде полуденного солнца для кожи. Поэтому – правда, не без усилий – Вика заставила себя оторваться от мыслей о заманчивых перспективах купания и заняться устройством быта. Прежняя хозяйка отнюдь не была неряхой и все же приходилось только удивляться, каким образом в доме, в котором никто не жил, скопилось столько грязи.

Орудуя тряпкой, Вика размышляла, естественно, об убийстве. Многое было неясно и даже казалось нелепым. Но, как ни странно, не столько убийство само по себе волновало ее в данный момент. Вика уже ничем не могла помочь погибшей Софье, зато очень беспокоилась за Гаевскую. Ведь если метили действительно в нее, то что мешало убийце повторить попытку?

Эх, знать бы, кто этот убийца. Ясно, что кто-то из гостящих в доме, мужья они там или кто – чужим через ограду под током не пробраться. Но который из них? На взгляд Вики, прекрасно подходили все трое. Ни один из них не вызывал ее симпатии. Но что толку гадать? Вот если бы она была уверена, что они слетелись сюда в надежде на наследство смертельно больной женщины, да еще заглянуть – хоть одним глазком – в завещание, чтобы разузнать имя главного наследника… Тогда можно было бы и Федора Карпыча побеспокоить. А так он ее и слушать не станет, несмотря на портсигар и летний зонтик.

Еще один персонаж вызывал у Вики подозрение – вернувшийся так некстати Катин муж. Причины для припозднившегося мужа, конечно, могли быть разные, может быть, даже уважительные. Но слишком уж совпало его появление со злополучным ночным криком. Вика прикинула, что Константин вполне мог успеть прикончить старушку, спихнуть ее в пруд и заявиться домой в то самое время, около часа ночи. Только зачем это ему? Какое он-то имеет отношение к Гаевской?