Жесткие вещи - Брэндон Форд
Туризм также процветал. Туристы хотели большего, чем просто вкус истории и культуры маленького городка; они хотели расслабиться и повеселиться. Иннсмут медленно превращался в Новый Орлеан на северо-востоке, из-за смягчения постановлений о зонировании и почти несуществующих законов о спиртных напитках. И сексa... Чтобы хорошо провести время, позвони... Всё правильно.
Джентльменский клуб "Острые Ощущения и Жабры" был местом, где Блэйк мог выпустить пар. Дойл подавал напитки. Дойл был похож на порождение питбуля и радуги. Он был сильно татуирован, включая одно глазное яблоко в центре лба, которое невозможно не заметить. Словно циклоп, который устал пасти овец и есть греческих моряков. Его линия подбородка делала Джея Лено[5] нормальным. Сколько Блэйк себя помнил, Дойл руководил работой "Жабр". Его предплечья напоминали шлакоблоки.
Напитком, который выбрал Блэйк, был фирменный напиток "Сцилла"[6] - здоровая доза купажированного ямайского рома, ассортимент фруктовых соков, немного биттера и несколько других секретных ингредиентов. Блэйку еще предстояло выведать эти секреты у официанток вроде Мишель, бывшей девушки с обложки "Gothic Beauty", или Лемуры с ее длинными ногами, которые от лодыжек вели прямо в Рай. Типичная пятница состояла из нескольких выпитых "Сцилл" ("Утопи ее, пока она не утопила тебя" - так гласит поговорка на различных цветных футболках, которые можно было купить в баре), оживленной беседы с другими местными завсегдатаями и, если звезды были в правильном положении, возможно, приватного танца Суши, любимой танцовщицы клуба. Суши была обесцвеченной блондинкой и обладала сиськами, достойными картины Фрэнка Францетти. Блэйк любил блондинок. При правильном освещении ее волосы выглядели как пряди из золота. Татуированные брови и сочные губы. То, что Суши делала на шесте, было неестественно. Нечестиво. Даже преступно. Ее ДНК была создана, чтобы соблазнять, дразнить и доставлять удовольствие. Ее тело было храмом, достойным осквернения, а осквернение не было дешевым и легким делом. У греха всегда была цена.
Блэйк улыбнулся. Это была пятница. День зарплаты.
По пятницам "Ощущения и Жабры" обычно были самыми загруженными.Сегодняшний вечер не был исключением. "Жабры" были упакованны, как сардины, и все сардины были готовы обменять бумажных президентов на хорошее времяпрепровождение. Банкоматы-близнецы выглядели как кадры из фильма Джорджа Лукаса, все мигающие и сверкающие. Внутри "Жабры" были такими же черными, как плащ Дарта Вейдера. Три сцены для выступлений пылали, как тлеющие угли "Звезды Смерти".
Глаза Блэйка привыкли к темноте и были обращены к главной сцене, как у акулы, охотящейся на больного гемофилией серфера. Завсегдатаи назвали еe "Доской". Это была длинная платформа с двумя шестами из нержавеющей стали. Обычно нa Доскe работала только одна исполнительница, но сейчас две танцовщицы, Кэнди и Кики, и один счастливый пьяница из толпы танцевали, покачивались и кружились вместе. Это выглядело так, словно взорвалась фабрика по производству салата; бумажные "вашингтоны" усеяли сцену, ища убежища в любом доступном поясе с подвязками или стрингах.
На Кэнди были белые чулки до бедер в полоску, цвета зебры, и ничего больше, кроме вишнево-красной улыбки. Кики выглядела, как беженка сo съезда акробатов. Сексуальная версия Гамби[7] без зеленой кожи. Толпа взревела, одобряя их выступление, а диджей Инк и его паучьи пальцы крутили саундтреки, приводившие их в движение. В настоящее время Лемми спел "Оргазмотрон". Да здравствует, "Motorhead"! Да здравствует, Англия! Да здравствуют, Кэнди, Кики и пьяный ублюдок из толпы! Да здравствуют, "Жабры"!
Блэйк обратил свое внимание на меньшие сцены. Они были более интимными, рассчитанными на то, чтобы танцовщицы зацепили клиента и заставили его вытащить свой кошелек. Когда крючок был прочно поставлен, можно было устроить приватный танец в одной из подсобок, зашторенной от посторонних глаз.
"Жабры" не делали различий; толпа обычно делилась пополам между обоими полами. Оба пола искали крепких напитков и дешевых острых ощущений.
Анна выступала на одной из сцен поменьше, уже под вторую песню, полностью обнаженная. Брюнетка сверху, но бритая снизу. Блэйк любил брюнеток. Ее лицо выглядело едва ли совершеннолетним, а сиськи выглядели так, будто их создал сумасшедший ученый по фамилии Франкенштейн. Естественные, упругие и энергичные, ее чрезмерно развитые дыни бросали вызов логике и законам науки. Привычка Анны прыгать взад-вперед заставила мужчин-гомосексуалистов усомниться в своих предпочтениях. Священнослужители тоже задумались о своей преданности Христу.
Несмотря на Анну и ее великолепные сиськи, внимание Блэйка переключилось на рыжеволосую девушку, сидевшую за кабинкой у главной сцены. Блэйк любил рыжих. Ее было трудно не заметить. Трудно - ключевое слово. Eе лицо было словно фарфоровое, безупречное и резко контрастировало с ее багровыми локонами. А люди считали шедевром "Мону Лизу" да Винчи.
Блэйк смотрел, полностью поглощенный, как ее левая рука небрежно исчезла под синей дизайнерской юбкой "Vivienne Westwood". Блэйк небрежно потер свою растущую эрекцию.
Полегче, мистер. Жди своего часа. Жди своей очереди. Судя по всему, сейчас сезон охоты.
Ей было за 40, грудь тяжелая, но не слишком, размер далеко не такой, как у Анны, выглядела спортивной, вполне ебабельной. Определенно человек контрольного типа. Домовладелица, личность типа А, она обычно получала то, что хотела. Требовательная. Настоящий любитель пошалить. И при всем при этом - одинокая. Именно такие нравились Блэйку.
Они обменялись взглядами. Она не остановила свою руку. Он не переставал смотреть. Сексуальный язык жестов. Блэйк счел это приглашением.
Блэйк жестом подозвал Мишель и прошептал ей в ухо с многочисленным пирсингом, чтобы она отнесла рыжеволосой напиток - коктейль "Дыхание Дракона", местный фаворит. Содовая и водка в равных пропорциях с каплей шнапса и корицей. 100% мощный. Гарантированно избавиться от чешуи, одежды или запретов после пары бокалов. Он подмигнул рыжей, получившей напиток. Она кивнула в знак признательности. Ее ноги раздвинулись шире, открывая вид на демонстрационный зал. Блэйк был в режиме полного покупателя.
Блэйк подошел небрежно, как змея, с полным инстинктом гадюки, без спешки, протягивая руку, целуя ее вены на запястье, пробуя жизнь на вкус. От нее пахло сигаретным дымом, шафраном и похотью.
Они обменялись любезностями. Блэйк не очень-то любил пикаперство.
- Простите за вторжение, но вы, похоже, одни. Я, по иронии судьбы, тоже лечу в одиночку в этот вечер. И вы слишком красивы, чтобы быть одной.
Она была
